Корона Дейлмарка. Диана Уинн Джонс

ее на удивление рано. Они позавтракали в розовом свете утреннего солнца – теперь он проникал через восточное окно. Завтрак подала другая, столь же очаровательная девушка – аппетитно хрустящий рулет и густой черный кофе. Едва лишь Маевен успела подумать, насколько неторопливо, по-взрослому проходит их завтрак, как папа порывисто вскочил с места и предложил ей совершить прогулку по дворцу.

      Дворец Таннорет впечатлял масштабами. Здания, выстроенные в самое разное время, окружали бесчисленные внутренние дворы с фонтанами или сады со статуями, живыми изгородями, куртинами роз. Был даже маленький зверинец. В каждом просторном зале, где они оказывались, а частенько и на лестницах, возле картин, или скульптур, или чужеземных диковин папа читал дочери одну из своих коротеньких лекций. А еще он представлял ее невероятному множеству людей, работавших во дворце: женщинам в комбинезонах, убирающим длинные галереи музея или начищающим позолоченные столы, охранникам, гидам, секретарям и майору Алксену, возглавлявшему службу безопасности. У Маевен шла кру´гом голова. Когда папа вывел ее из дворца, чтобы представить садовникам, она решила, что никогда всего этого не запомнит! Тем более в такую рань. Хотя Маевен привыкла на каникулах вставать с жаворонками, чтобы помогать тете Лисс в конюшне, но лошадей-то обихаживать она могла и в полусне. А тут совсем другое дело! Никто ведь не представлял ее лошадям и не ожидал, что она усвоит древнюю историю конюшни.

      Позднее выяснилось, что из всей этой продолжительной экскурсии Маевен запомнила только майора Алксена, да и то лишь потому, что он оказался живой иллюстрацией ее представлений об отставном офицере. И конечно, Венда. Хорошо еще папа не стал заново представлять ее Венду: Маевен просто не смогла бы смотреть ему в глаза от смущения.

      Почему-то происходящее казалось очень важным, почему – Маевен и сама не понимала: то ли надо оправдать ожидания отца, то ли не упустить некую возможность… И когда папа, неумело чмокнув ее в щеку, умчался по делам, девочка почувствовал себя обязанной самостоятельно обследовать весь дворец.

      А на это, похоже, требовались дни. Время от времени она присоединялась к экскурсиям, предварительно удостоверившись, что гидом был не Венд. Замечая ее в толпе иностранных школьников, провинциальных семейств или облаченных в шелка туристов из Непстана, гиды улыбались ей и продолжали рассказывать. С одной из таких групп Маевен посетила усыпальницу Амила, но внутри оказалась лишь одна холодная, скучная комната со сводчатым потолком и каменное надгробие, сплошь покрытое золотыми письменами. Маевен решила туда не возвращаться. Ей больше нравилось во дворце.

      Она обычно начинала со Старого дворца, где в основном висели картины. Найти его было очень легко благодаря студентам-художникам. Они лежали прямо на полу в бывшем тронном зале, позднее служившем бальным залом, и копировали роспись плафона. Со стены зала взирал белокурный Амил Великий с рулоном чертежей под мышкой – наблюдал за строительством дворца. Амил щеголял в пурпурных панталонах,