Поединок во тьме. Михаил Соловьев

я в экран, – Москву.

      – Так это… – прояснился его взгляд.

      – Воры, брат, – ответил я. – Воры. Их подача.

      На связь старшие братья вышли только после одиннадцати по Москве.

      Партнер мой за это время рассказик по слогам прочитал и задумался. Часа полтора молчал, а я не мешал. Не каждый день такое случается.

      – Он что, калдун? – разродился наконец Леван.

      – Сам в непонятках, – отвечаю. – Но теперь нам с тобой, брат, нужно серьезно подумать, прежде чем что-то предпринимать. Видишь, какой он прокоцанный…

      – А имэна наши аткуда знаэт? – совсем уж по-детски тянет Леваша.

      Чуть не взорвался, но удержал себя.

      – Скорее всего, из мусорской части песня…

      – Мы же не лавылысь ни разу…

      – Вот и радуйся, что сегодняшние менты ленивые. Если бы эта рыба нами занималась, представь, что было бы…

      Замолчал пацанчик, а я все на часы смотрю да почту проверяю, нет ли новостей. Первая пташка из столицы прилетела в пятнадцать часов по нашему времени. «Привет, брат, – говорилось в сообщении. – Как тебе мусорские истории?» Что я мог ответить, когда в цвет все? Молчу. «Что делать будешь?» «Думать», – отбиваю в тон им.

      «Не придется, – высветилось на экране. – Свяжись со мной по этому номеру, все разъясню…» – и на монитор цифры валятся…

      5. М. Птахин

      Друг студенческих лет Марыч всегда был неисправимым оптимистом и, как все Александры, опекал окружающий мир, не задумываясь, надо тому это или нет.

      Мы учились на одном курсе, а благодаря нашему разгильдяйству и академическим отпускам – дважды.

      Общаясь с этой семьей из небольшого городка, я понял, насколько талантлива Россия. Каждый, начиная с родителей, оказался уникален.

      Крепкое хозяйство. Необыкновенно музыкальная и технически одаренная семья. Вспомнилось, как мы удивились с женой, услышав впервые Сашкин коллектив в ресторане «Хамар-Дабан», как дурачились, катаясь на самодельном тракторе по окраинам города еще в восьмидесятых.

      Много воды утекло. Теперь мы и сами стали дедушками. Марыч – два раза.

      Меня он, конечно, не ждал. Я гость редкий, хотя каждый раз, проезжая Слюдянку по федеральной трассе, выделяю время, чтобы заехать, но пересекаемся больше в Иркутске.

      Собаки во дворе не оказалось. Семейный дом, построенный почти тридцать лет назад, потерял былой лоск, но по-прежнему стоял, зарывшись в каменистую почву.

      Я попинал калитку. Лампочка, затаившаяся под коньком, вспыхнула, заставив зажмуриться, в доме загремели двери.

      – Чего надо, Птичкин? – закричал с крыльца Санька.

      «Надо же, вспомнил», – усмехнулся я своему студенческому прозвищу.

      – Пусти переночевать, я же звонил.

      – На тебе, удивил звонком. Ты всегда звонишь, а вот приехал, наверно, лет за десять впервые.

      – Мы же с тобой неделю назад в кабаке сидели, или не считается? Чего мне теперь, в машине спать?

      – Как хочешь… Могу и пустить.

      Он всегда такой. Воспитывает. Можно внимания не обращать. Сейчас заставит на гитаре играть и себя слушать.

      Сундучок