Три года революции и гражданской войны на Кубани. Д. Е. Скобцов

для укрепления исстари здесь заложенных и теперь вновь обретенных идей народоправства и гражданской свободы.

      Чиновники областного правления и войскового штаба своим актом участия в манифестации в ночь с 3 на 4 июля на стороне войскового правительства как бы признали окончательно его своим областным начальством и т. д. Войсковому правительству давался в руки готовый технический аппарат. Быть может, при другом составе Войскового правительства дело пошло бы на лад и процесс консолидации пореволюционной власти в области дал бы положительные результаты.

      Но Войсковое правительство по-прежнему «заседало» и многословило.

      Большой любитель комфорта, его председатель А. П. Филимонов по каким-то причинам как бы утерял волю к активности. Стихией же его товарища И. Л. Макаренко всегда было что-либо бурное – протест, некое подобие заговора и т. п.

      В каком направлении он готов был теперь направить свою бурную энергию, показал следующий случай: А. П. Филимонов с начальником войскового штаба вскоре после «разрыва» выехали из Екатеринодара на Теберду, кубанскую чудесную климатическую станцию. У кормила правления остался Макаренко. В это время распоряжением Верховного командования передвигались в каком-то новом направлении казачьи части, в пределах области появились эшелоны 2-го Хоперского полка. Продолжалась война и вопрос обороны государства, казалось, должен бы доминировать. Не тут-то было. И. Л. Макаренко властью председателя Войскового правительства отдал приказание о задержании эшелонов на Кубани.

      Воинская часть, получившая от Верховного командования указание направления движения, должна знать причины задержки. С тревожными телеграммами – запросами от командира полка появился в правительстве и. о. начальника войскового штаба, войсковой старшина Гол-о, его попросили подождать.

      Обсуждение вопроса в правительстве происходило при непрерывно возникающих тяжелых инцидентах. Предыдущие дни все жили в большом нервном напряжении. Некоторые члены правительства из-за слез не могли закончить своих речей. Я был в этом заседании. Все жили в эти дни, кроме местных дел, еще под тяжким впечатлением от июльского выступления большевиков в Петрограде и первых казачьих жертв, сопровождавших это выступление.

      Заседание правительства длилось до полуночи. Макаренко понял, что перехватил, и испугался своей ответственности.

      Решительная телеграмма к тому же из Петрограда, полученная в ответ на запрос кого-то из начальствующих лиц войскового штаба, сыграла благотворную роль. Распоряжение о задержке эшелонов полка было отменено.

      На другой день на соборной площади всенародно, в присутствии некоторых воинских частей, пелась панихида по павшим казакам в Петрограде 3–5 июля.

      Макаренко, после всего совершенного, держал речь к войскам и народу, подчеркивал лояльность местной власти в отношении всероссийского Временного правительства и пригласил прокричать «ура» в честь «великого патриота земли Русской» А. Ф. Керенского.