После бури. Фредрик Бакман

первым: всего.

      За эти годы Амат понял, что на самом деле талант – это непрерывные тренировки. Нужно терпеть и не сдаваться. Уже в начале пробежки он стал задыхаться, но вскоре дома́ закончились и он со всех ног побежал от Низины вверх в сторону леса, заваленного упавшими деревьями. Несколько раз он в испуге уворачивался от летящих стволов и веток – после бури лес еще опаснее, чем во время ее; но по-другому было нельзя. Амат не хотел бегать в городе, потому что не выдержал бы осуждающих взглядов, к тому же он не знал, ждут ли его в ледовом дворце после всего, что случилось весной. Теперь он остался один на один с собой. Амат остановился в самой высокой точке леса, на поляне, появившейся после бури, – невидимая рука вырвала с корнем все, что здесь было. Отсюда был виден весь город, но Амата вырвало от изнеможения, и глаза теперь слезились. Раньше он мог не запыхавшись взбежать сюда и спуститься обратно хоть сто раз, а теперь чувствовал себя как старый алкаш, который не может подняться по лестнице, не задохнувшись до сердечного приступа.

      И все-таки он здесь. Он снова бежит. Бежит к самому себе.

* * *

      – Что? Прямо в машине? – не поверил своим ушам похоронный агент, который наконец прибыл на место.

      На следующий день после бури в городе царил хаос, но агент – серый человечек, которому всегда можно было дать лет шестьдесят начиная с подросткового возраста, – явился в костюме и туфлях.

      – У нас сложные обстоятельства, – сказал Петер.

      – К тому же она пристегнута, – добавил Теему.

      С другим мужчиной и в другом городе похоронщик не стал бы церемониться, выбирая слова, но они были в Бьорнстаде и перед ним стоял сам Теему Ринниус, о котором ходила дурная слава, поэтому человечек прокашлялся и тихо сказал Петеру:

      – Вообще-то у нас принято по-другому. Совсем по-другому.

      Петер понимающе кивнул, признав, что принял необдуманное решение из-за бури, перебоев с электричеством и страшного потрясения. Он взял удар на себя, ничего не сказав про самодеятельность Теему. После нескольких напрасных попыток завязать светскую беседу Петер спросил агента:

      – Как вам хоккейная команда последнего сезона?

      – Я не слежу за спортом, – ответил тот.

      Теему закатил глаза так, что Петеру показалось, будто он сейчас упадет в обморок. Агент вошел в похоронное бюро, и Петер, вздохнув, потащился следом. Пока тот делал необходимые звонки, чтобы запустить надлежащие процедуры с телом Рамоны, Петер и Теему сидели как два провинившихся школьника в кабинете директора и убивали время за чтением стихотворных цитат из некрологов, которые висели в рамочках на стенах. «Неужто не осталось ни следа от славной бабочки, что жизнью называлась?» – было написано на одной из них. Теему толкнул в бок Петера и ухмыльнулся:

      – Скажи, старуху бы от этого стошнило? Высечем у нее на камне!

      Петер корчился от смеха несколько минут, так что ему даже пришлось извиниться перед похоронщиком, который многозначительно посматривал на них и бормотал: «Хулиганские