Дело об оффортах. Станислав Гольдфарб

представил нового знакомого приятелям.

      – Все нормально, мужики, это Федяй, хороший парень, художник, Федяй, ты художник?

      Тот кивнул:

      – Художник, хороший художник.

      – Ну вот. Я и говорю, художник. Ему пять грамм за нашим столом не возбраняется налить?

      Компания отреагировало вяло, и здесь все были в хорошем подпитии и уже плохо соображали, зачем Майков притащил этого парня.

      Майков щедро разливал, но сам уже не пил, а Федяй совсем поплыл и, когда сам попытался налить рюмку, Майков по-отечески приобнял его.

      – Давай, Федяй, выкладывай, кто твоего отца, замечательного художника, обидеть посмел, кто лишил тебя законного гонорара?

      Федяй вдруг пьяно закатил глаза и… заплакал навзрыд. Так горько и натурально, что даже Майков испугался. К рыдающему обернулись припозднившиеся гости сразу с нескольких столов.

      Майков театрально распрямился и, словно трибун, отведя руку, в сторону произнес:

      – Спокойно, господа, не стоит волноваться. Мой друг Федор сегодня расстался с любимой девушкой. Она взяла и уехала без всякого предупреждения в другой город.

      Пьяный Федяй зарыдал еще сильнее, словно бы и вправду лишился большой и чистой любви.

      – Да, Федор, художника обидеть может каждый. Рассказывай, кто это бесплатно публикует шедевры твоего папеньки. Федяй уставился на нового приятеля, силясь что-то ответить, но смог выдавить из себя лишь одного слово – «Ага».

      – Ага? Чего ага? Про книгу рассказывай, рисунки, – не унимался Майков.

      Но Федяй был уже не способен вести разговор. Поняв это, Майков решил учинить «допрос» завтра, если, конечно, паренек будет в состоянии вести беседу после столь бурного возлияния. – Где живешь, Федяй, куда везти твой дивный образ. Баиньки пора, мамка с папкой заругаются.

      Федяй словно бы услышал что-то важное, заморгал глазками, зашмыгал носом и опять заплакал. Но теперь уже тихонечко, как плачут нашкодившие дети в страхе от родительского гнева. Даже Майков, тертый калач, растерялся от этих слез, которые опять покатились из глаз Федяя ручьем.

      – Ма-мень-ка, па-пень-ка, – запричитал Федяй, – домой хочу, отвезите домой.

      – Куда домой, говори, чудила, а то ведь брошу тут! Не успел достать, но уже надоел…

      – Ккк ма-мень-ке, на вахту в институт ги-ги-гипродор, – вышептал вполне членораздельно Федяй и снова тихонечко заплакал, заскулил…

      Теперь уже Майков и не знал, не зря ли он ввязался в эту историю? Что нашло на него, что такого услышал, чтобы нянчиться с этим недотепой. Теперь вот на вахту тащить.

      Глава шестая

      Тайна музейного подвала

За 29 дней до судебного процесса

      На встречу с искусствоведом Марианной Синицей Вигдор и Селина отправились вместе. В изобразительном искусстве оба были любителями. Вигдор часто повторял, что в этой сфере лично он руководствуется единственным правилом «нравится – не нравится». К примеру, бессмертная картина Леонардо «Мона Лиза», возле которой