Заставить замолчать. Тайна элитной школы, которую скрывали 30 лет. Лэйси Кроуфорд

телесериала 1989–1993 гг. – Прим. пер.). Тебе пятнадцать-то хоть исполнилось?»

      «На прошлой неделе».

      «С днем рождения».

      «Спасибо, ага».

      Вот-вот должен был прозвенеть звонок, и мы оба напряглись. Коридоры опустели. Он широко улыбнулся, и я подумала: «Ну и дела!»

      «Ну что ж, клево», – сказал он.

      Я кивнула. Был ли у меня когда-нибудь настолько же клевый денек?

      «Ладно, до встречи», – сказал Шеп.

      «Ага. Пока».

      Перед ланчем он оказался в фойе столовой.

      «Как дела?» – спросил он. Я помахала рукой. Он дожидался меня, а когда я появилась, отбыл вместе со своей компанией. Мы с подругами встали в очередь с подносами.

      «Что это было?» – поинтересовалась Кэролайн.

      «Да так, Шеп».

      «Я его знаю».

      Я не рассказывала им про голубой лифчик и все остальное. Не очень понятно, кого я тем самым прикрывала, но в любом случае это было бы неуместным. «Он очень рад по поводу моего Фергюсона», – сказала я.

      «Ну да, конечно, дело именно в этом», – сказала Брук, стоя позади нас.

      Я обернулась: «Что-что? Ты это к чему?»

      «Так, к слову».

      «Ладно тебе, Лэйс», – сказала Кэролайн.

      За одно утро я перешла из незаметных в явно привлекательные?

      «Да ладно, что ты хотела сказать?»

      «Он ни с кем не встречается», – доложила Брук.

      «Что-что?»

      Внутренне я паниковала. Это было совершенно новое чувство – смесь воодушевления и озабоченности.

      «А, да брось ты. Он же хочет тебя», – сказала Брук.

      «По-моему, он славный», – сообщила Мэдди.

      «Очень», – сказала Саманта.

      За ланчем я поискала его взглядом, но он был в Низком со своими друзьями, а сегодня мы ели в Среднем, как нам и было положено. Мои подруги встали в очередь к салат-бару. Как обычно, там стоял учитель танцев, следивший за выбором своих танцоров. Мои подруги в их число не входили, но вернулись с подносами, заставленными салатом айсберг и водянистыми помидорами черри.

      Я с трудом затолкала в себя половину сэндвича с джемом и арахисовым маслом. Аппетита не было. Было так прекрасно не иметь аппетита, в кои-то веки не испытывать нужды в том, чего нет. Зачем мне вообще есть? Зачем прерывать насыщением эту восхитительную полосу удач? Я сидела. Я ждала. Я не осмеливалась улыбаться.

      Весенние каникулы заняли практически весь март. Родители повезли нас с братом кататься на горных лыжах в Вэйл. Для папы это стало триумфальным и сентиментальным возвращением. В 1950-х, еще мальчиком папа вместе с братьями ездил из Сент-Луиса в Колорадо на заднем сиденье семейного «универсала». Это были первые годы существования тамошних знаменитых горнолыжных курортов. Папа рассказывал нам про машину, набитую спальниками и комиксами, про то, как счастлив был на горных лыжах его отец. Дедушка называл эти горы Господним краем. Когда сорок лет спустя мы приехали в Вэйл, папа вышел на балкон найденной им арендной квартиры и жадно глотал горный воздух, обратив лицо к небу. Я же пошла искать мою подругу Линли,