Свобода, равенство, братство. Как избавиться от тирании. Максимилиан Робеспьер

все, а это достигается путем создания препятствий для сношений между отдельными частями государства. Потому-то столь важно для государей стеснение свободы печати.

      Слишком трусливые, чтобы начать с открытого нарушения свободы, они ждут, пока граждане не дадут им подходящего предлога. А как только он представится, они уж не преминут им воспользоваться.

      Если книга содержит какие-либо ясные понятия относительно народных прав, какие-либо вольные мысли относительно предела королевской власти, какие-либо резкие выпады против тирании, какие-либо яркие картины, рисующие прелести той свободы, которую государи стремятся предать забвению, немедленно же эту книгу изымают из обращения как содержащую положения, подрывающие будто бы религию и добрые нравы.

      Они поднимают гонения против всякого литературного произведения, способного укрепить дух свободы, называют пасквилем всякую книгу, в которой имеются попытки раскрыть темные замыслы правительства. Под предлогом борьбы против распущенности они душат свободу, свирепствуя против авторов.

      Больше того. Чтобы удержать народы в невежестве и преградить всякий доступ полезным знаниям, государи устанавливают должность инспекторов печати, ревизоров и цензоров всех сортов – гнусных аргусов, неусыпно бодрствующих ради деспотизма против свободы.

      В странах деспотических печать призвана служить только тому, чтобы ковать цепи. Издание печатных произведений дозволяется только агентам и ставленникам деспота и лишь в целях восхваления его власти.

      Когда какой-нибудь народ доходит до подобного состояния, опыт уже больше ничему его не учит. Ни печальные воспоминания о прошлом, ни горечь настоящего, ни страх перед будущим не способны исцелить народ от его неразумных предрассудков. Тщетно доказывать народу, что его обманывают. Он не делается от этого более мудрым: неизменно доверчивый и всегда обманутый, он избавляется от одного заблуждения только для того, чтобы немедленно впасть в новое, и глупость его так велика, что он постоянно попадается в одну и ту же западню, лишь бы только она называлась по-иному.