Любовь. До и после: о тебе, о нем и о том, как любовь-сомнение превращается в любовь-безмятежность. Лара Галль

от дыхания твоего);

      к дружескому письму – «не мне ты пишешь эти вежливые строки, но отвлекаешься от меня»

      (словно совершаешь микропопустительство, оставив меня без присмотра, – «а вдруг я умру в этот самый миг?»).

      Ревность влюбленных смешна и трогательна, нелепа и яростна – энергия, закручивающая мозг в белые гребешки волн;

      ревность влюбленных – от невозможности заменить собой друг другу весь мир элементов и жизней;

      ревность – ко всем поверхностям, соприкасающимся с любимым, потому что ты – не они;

      и по большому счету

      ревность – к невозможности перемешаться атомами навсегда, чтобы не было больше вас двоих – двух воль, двух сознаний, двух скоростей бытия.

      Сладостная весенняя ревность – еще не черная, еще прозрачная и пахнет белым шиповником,

      отбудь ее, отбудь,

      и когда-нибудь, изведав ее зрелые горькие воды, ты освободишься.

      Она сама покинет тебя, заметив, что ты больше не годишься для ее нарядов.

      Тогда твоя рука в тонкой перчатке возраста запишет:

      «Почти всегда самое болезненное воспринимается как самое значимое».

      Но оно просто самое болезненное, если бы можно было убрать боль – это сразу стало бы видно.

      Засада в том, что наркоз вырубает и сознание.

      Боль создает свою назойливую реальность, от нее не уклониться.

      И все же: самое болезненное не равно самое значимое.

5

      Однажды мне довелось увидеть живую метафору пары.

      Прогуливалась, я заметила юношу: он шел мне навстречу, неся в одной руке коричневые кожаные балетки, а в другой – женскую матерчатую сумку с деревянными ручками.

      Я думала над странной его ношей и вздрогнула от неожиданности – у меня за плечом вдруг возникла девушка на скейтборде.

      В платье, леггинсах и босиком.

      Смотрела, как она отталкивается босой ногой от асфальта, быстро удаляясь от меня, и думала, что нынче все покупают себе специальные кеды для катания на скейтборде, а, оказывается, можно просто босиком, и не опасно ли это?

      И тут меня обогнал давешний юноша, что вот только шел навстречу с балетками и женской сумкой.

      Теперь он шел в другую сторону – с той же ношей в руках.

      Глядя на балетки в его руке, я вспомнила недавно проехавшую мимо босую девушку на скейтборде. И картинка сложилась.

      «Они так гуляют», – дошло до меня.

      Забавно, но эти двое гуляли так, как обычно и гуляют мужчина и женщина: даже когда они идут рядом, у каждого все равно своя внутренняя траектория и скорость, свой поток мыслей, своя суверенность – несмотря на привязь.

      Девушка на скейте была поглощена собой. Скейт принес он. Чтобы она могла кататься, он, во-первых, не стал настаивать, что идет со скейтом в одном пакете;

      а во-вторых, взялся носить часть ее снаряги, мешавшую катанию.

      Это был лучший сервис, что мужчина мог предоставить женщине: дать свое без себя в придачу и разгрузить женщину, чтобы она получила удовольствие от его приношения.

      Девушка,