Походные записки русского офицера. Иван Лажечников

холмы родные,

      Родного неба милый свет,

      Знакомые потоки,

      Златые игры первых лет

      И первых лет уроки:

      Что вашу прелесть заменит?

      О, родина святая!

      Какое сердце не дрожит,

      Тебя благословляя?

      * * *

      Там все, и проч.

      Трогательное, сладчайшее воспоминание об Оте честве! Какое сердце, в самом деле, не дрожит, читая эти стихи? Надобно точно быть в удалении от милой родины, под непостоянным небом чужих земель, среди ужасов войны и под всегдашним надзором смерти, чтобы живо чувствовать всю прелесть этих стихов. Кто лучше нас, бездомных странников, ощущает всю красоту и силу их? Они невольно извлекают слезы и велят сердцу вырываться на кровавый пир против врагов Отечества и друзей незабвенных!

      Все добродетели военные прелестно изображены поэтом: какой неизъяснимой силой влечет он подражать им! каким клеймом уничижения означен у него малодушный! Он не принадлежит к собратству храбрых; он чуждый всякому русскому. Хотите ли видеть изображение истинного героя? Вот оно:

      Тот наш, кто первый в бой летит

      На гибель супостата;

      Кто слабость падшего щадит

      И грозно мстит за брата!

      Он взором жизнь дает полкам;

      Он махом мощной длани

      Их мчит во сретенье врагам,

      В среду шумящей брани!

      Ему веселье – битвы глас!

      Спокоен пред громами;

      Он свой последний видит час

      Бесстрашными очами!

      Читая изображение лучших полководцев нынешней войны, думаешь, что Певец в самом деле родился в шумном стане военном, возрос и воспитывался среди копий и мечей, сопровождал храбрых в грозные, кипущие битвы, замечал отличительные черты их мужества и ныне их воспевает. Какой воин, особенно родившийся под сенью кремлевских стен, какой воин не вскипит огнем мужества, внимая восторженному этим чувством Певцу? Неувядаемы цветы, которые бросает он на славные могилы Кульнева, Кутайсова и Багратиона, и стонущие над ними звуки его лиры столько же бессмертны, как и дела их. Поэту знакомы, конечно, все прелести дружбы: для того-то он так хорошо описывает ее.

      Многие говорят, что чувство сие более не существует на свете, – сделаю в его пользу небольшое отступление от предмета моего. Советую им заглянуть в стан военный: там верно увидят они дружбу, покоящуюся под щитом прямодушия и чести. Военным не знакома двуличная учтивость, светское притворство чуждо открытой душе их, низкое корыстолюбие было всегда их первым врагом. Когда храбрый воин подает вам свою руку, верьте, что он подает вам тогда сердце свое. Когда он говорит вам: будьте мне другом! тогда знайте, что он, для ваших нужд, готов вынуть последний рубль на дне своего кошелька; что он в пылу битв, не рассуждая об опасностях, не делая расчислений, станет за вас грудью и для сохранения вашего имени почтет жизнь свою должной жертвой. Оресты и Пилады не чрезвычайные явления между военными. Если бы господа новейшие философы потрудились перешагнуть за порог мирного