От Русско-турецкой до Мировой войны. Воспоминания о службе. 1868–1918. Э. В. Экк

Читать онлайн.



Скачать книгу

и, положив на них голову раненого, держала его так, пока не принесли носилки. И только когда все трое раненых были уложены на носилки, государь велел отнести их в свой поезд и доставить в госпиталь. Но пока все это устроилось, государыня простояла свыше часу на коленях, держа голову сильно стонавшего обожженного.

      На другой день, 30 августа, парад был отменен, но все начальники частей и посредники были приглашены к высочайшему завтраку, музыка не играла.

      Провозгласив здравие государя императора, генерал-адъютант Гурко произнес:

      – За здравие матушки царицы, сердобольной матери, скорбящей о всех болестях русского солдата.

      Вставая от стола, я взял три конфеты в бумажках с тем, чтобы подарить их приказному второго Оренбургского казачьего полка Кучугурову, состоявшему при мне вестовым на всех учениях и маневрах. Вручая их Кучугурову, я сказал:

      – Вот тебе конфеты с царского стола, попробуй их.

      Кучугуров вынул платок и со словами:

      – Никак нет, они пойдут домой под образа, – завернул их и спрятал в карман.

      Начальником штаба 13-й кавалерийской дивизии я пробыл свыше восьми лет и так сжился с ней, что считаю 13-е число счастливым для себя.

      Самое живое, интересное время представлял период специально-кавалерийского сбора, когда от штаба требовалось полное напряжение работы, так как мне, старшему из начальников штабов дивизий, приходилось быть и начальником штаба сборов.

      Сбор отбывали, в большинстве, корпусами из 8–10 полков, и даже в случае сбора по дивизиям 13-я кавалерийская дивизия составляла с 3-й гвардейской отдельной бригадой[70] Сводную 6-ю полковую дивизию.

      При невольно широком расположении частей в пределах от 5–7 и до 15 верст от учебного поля, чтобы войска имели по возвращении с занятий полный покой, приходилось все задачи на следующий день вручать тут же, на поле, до расхождения частей. Естественно, что штабу приходилось работать и по ночам.

      Дивизия славилась успешным участием офицеров в скачках, как Красносельских, так и на частных ипподромах. Особенно отличались офицеры Владимирского и Нарвского полков. Имена корнета Маркозова, штабс-ротмистра Виноградского – владетеля Коршуна, корнета Лихачева, штаб-ротмистра Козлова, барона Ренне – владетеля Веракса, Апушкина – владетеля кобылы Рубии, и другие были известны тогда и в Петербурге, и в Москве, и в Варшаве.

      Помню, как однажды в городе Седлец после смотра 39-му драгунскому Нарвскому полку командующий войсками граф Шувалов вошел в полковое собрание и увидел посредине зала огромный стол, сплошь уставленный призами, взятыми офицерами на различных скачках, в том числе четыре великолепных рога – первые императорские призы за ежегодные в высочайшем присутствия четырехверстные офицерские скачки с препятствиями в Красном Селе.

      В то время 39-м драгунским Нарвским полком командовал в течение 11 лет барон Стемпель, всю душу вкладывавший в полк.

      Полк с каждым годом его командования все совершенствовался и постепенно завоевал себе в среде



<p>70</p>

По-видимому, автор имеет в виду не 3-ю гвардейскую отдельную кавалерийскую бригаду, а 3-ю бригаду 2-й гвардейской кавалерийской дивизии, включавшую лейб-гвардии Уланский Его Величества и лейб-гвардии Гродненский гусарский полки. Отдельной гвардейской кавалерийской бригадой она стал позднее.