Врата. Талани Кросс

и когда его образ растворялся во тьме, эта улыбка сияла новорожденной луной и исчезла последней.

      Сразу после этого послышались выстрелы, вырывая Лану обратно в реальность. И пока она лежала, сжавшись от испуга, вновь зазвучала сирена полицейской машины. Ну почему? Почему Коичи не поставил защиту и от звука тоже? Неужели он не проснулся из-за всего этого? Или он не здесь? От еще большего ужаса она подскочила на кровати и завертела головой в поисках своего надзирателя.

      Коичи нашелся почти сразу. Он стоял у окна, но смотрел не на улицу, откуда доносились выстрелы и сирена, а пялился на свое запястье, где у него имелась маленькая татуировка в виде кланового герба. Первой пришла мысль, что он пытался украсть тень, пока Лана спит, однако Коичи выглядел слишком отрешенным, когда плетение сложных рун требовало предельной концентрации. Но других причин для такого поведения она не видела, как не могла ничего разглядеть на чужом запястье, чтобы попытаться суметь сделать хоть какие-то выводы. Что же такое выбило ее вечно собранного ядовито-вежливого тюремщика из колеи так надолго? Почему он все еще смотрит на тату на запястье?

      «Потому что сейчас кто-то умрет» – повторил у нее в голове Кот, и мозаика сложилась.

      «Нет, – возразила ему Лана. – Кто-то уже умер».

      Народу в Макдональдсе было не протолкнуться. От них пахло сигаретами и суетой, они постоянно говорили: кто друг с другом, кто по телефону, кто диктовал голосовое сообщение. Конечно, имелись в очереди в кассу и хмурые одиночки, но общий гомон равномерно распространился по залу, накрыв собой все. Голова, и без того гудевшая из-за бессонной ночи, начинала потихоньку закипать, призывая выпустить на волю тень и заткнуть навсегда этих говорунов. Лана даже представила, как отпускает поводок, но дальше мыслей заходить не стала, да и ее очередь вскоре подошла.

      Коичи ждал за столиком у окна, который заполучил явно не без помощи магии. А может, просто распугал всех своей хмурой рожей, вон и соседние столы не очень-то охотно занимали, хотя свободных мест почти что нет. Спрашивать смысла не было, и Лана просто поставила поднос и уселась на второй стул. Есть в принципе не хотелось, тем более гамбургер, но ребенка надо чем-то кормить, да и ей самой силы еще понадобятся. Жаль, что не для побега.

      Еще ночью стало понятно без всяких вероятностей: здесь попытка к бегству равнозначна попытке самоубийства, а умирать Лана не собиралась. К тому же не факт, что они надолго задержатся в этом месте. Скорее всего, очистят руну-сателлит, расположенную поблизости, от которой смердело так, что вся кровь, пролитая во вчерашней перестрелке, даже немного не смогла сбить эту вонь. Наверное, обычные люди ощущали ее иначе, но она определенно на них влияла. Вряд ли, конечно, все преступления в этом районе происходили из-за оскверненной руны, а вот их рост точно на ее совести. И если на арктическую еще можно было забить, пожелав смерти всем, вообще всем, то здесь среди толпы обывателей даже мысленно сказать, что с нее довольно, Лана не могла.

      Понимал ли это ее надзиратель и потому отправил одну к кассе? Или ночная апатия так и не отпустила, хотя на запястье