Врата. Талани Кросс

разговора. Не то чтобы это устроило Калки, но он продолжил нести свою службу, как и продолжил управление Ти Нагарамом, хотя пришлось наделить большей властью храмовых жрецов и иных управляющих. Наместники еще не распробовали свалившийся на них дар и старались изо всех сил, а вот жители, удрученные постоянными смертями химер, принялись роптать. Однажды нижний город поднял бунт, требуя покинуть насиженное место и найти новую реку, возле которой можно будет осесть. Прежний Калки как минимум прислушался бы к их просьбе, попробовал объяснить, что векши не обязательно остановятся на Ти Нагараме и не пойдут дальше, если тот окажется пуст. Но, скорее всего, он бы согласился предать Агни и увести истинно бессмертных в надежде их уберечь. Река поняла бы, река простила бы. Только со смертью Рамеша не осталось ничего в этом мире, что Калки хотел бы сохранить. Потому он нашел зачинщиков бунта и поодиночке выставил их за ворота города, отпуская на все четыре стороны. Изгнанники реагировали по-разному: кто-то умолял позволить вернуться, кто-то плевал под ноги, разворачивался и уходил в ту сторону, откуда приходили караваны Ратана. Может, кому-то из них даже удалось выжить, но жизнь та была куда хуже, чем раньше.

      После того бунта Калки стал чаще использовать «Стену Огня», и смерть реже настигала химер. Но и векши меньше переходили через Врата, не желая зазря гибнуть в призванном им пламени. Его это не устраивало, зато химеры вздохнули свободнее, да и жители успокоились и вновь стали чтить вождя как самого мудрого и доброго правителя. Оставался ли он таким? Кто знает?

      Был ли хорошим правителем Яма? Стоило разобраться, чем Калки и занимался, наблюдая за великаном, возвращающимся от Священного Лотоса. Он уходил, чтобы провести ночь подле дочери, но предусмотрительно возвел преграду вокруг лагеря, дабы химеры не сбежали. Калки мог бы ее разрушить, однако решил дождаться – у него накопились вопросы, а еще тот самый взгляд Ями до сих пор жег ему спину, вырезая на ней по живому имя его последнего нелюбимого сына. Забавно, судьба подарила Яме одну-единственную дочь, и тот всеми правдами и неправдами сумел не только сберечь ее, но привлек на защиту богов, один из которых пожертвовал жизнью ради малышки Мьялиг. Калки не только не уберег ни одного из шестерых, но двоих из них убил собственным огнем. Да, правитель из него получился куда лучший, нежели отец.

      – Смотрю, горьки твои думы, даром, тени еще не полезли, – Яма оказался рядом совсем неожиданно, только что шел по водной глади и вот уже высится над Калки.

      – Значит, ваши тени – результат вашего горя? – уточнила вынырнувшая из темноты Ями и стала за его спиной.

      Яма с любопытством уставился на нее, отчего Калки поспешил уточнить:

      – Она тоже воин и может говорить.

      – Все женщины могут говорить, – удивился векш. – Разве ваши боги не создали мужчин и женщин равными?

      – Боги-то создали, – усмехнулась сестра, – мужчинам это не понравилось. Так что с тенями?

      – Обнаружив кровь