Ревизор: возвращение в СССР 16. Серж Винтеркей

понял, что не знаю, где находится комиссия по промышленности. Пришлось спуститься сначала в Комитет по миру.

      ***

      Пархоменко посмотрел на закрывшуюся за посетителем дверь. Каков наглец этот Ивлев… Теперь, получается, он еще и должен обеспечить ему распечатку его черновиков? Но ведь не поставишь же его на место – небось, тут же последует звонок от Межуева, что его протеже снова мешают работать. И если этот звонок снова будет адресован зампреду Верховного Совета, то в этом кабинете может освободиться кресло.

      Ну его… придется все сделать в лучшем виде. Для Политбюро все же делается, если Межуев не обманул. Хотя, Пархоменко не мог себе представить, чтобы кто-то решился впустую трепать языком про Политбюро, если на самом деле это совсем не так… Нет, точно не обманул, за каким-то лешим там востребована писанина этот пацана, у которого молоко на губах не обсохло…

      ***

      Марк Анатольевич в этот раз был не один. Из-за закрытой двери во второй кабинет, на которой красовалась табличка «Глава Советского Комитета защиты мира», послышался заразительный хохот и продолжение какого-то весёлого монолога, кто-то разговаривал по телефону.

      – Здравствуйте, Марк Анатольевич, – улыбаясь, подошёл к его заваленному бумагами столу. – У вас всё без перемен, – заметил я, пожимая протянутую руку. – Мешков только больше стало.

      – Да уж, жаль, что тебя забрали, – искренне расстроился дед.

      – Вот, пока не забыл, – выложил я ключ от кабинета ему на стол.

      Марк Анатольевич с грустью убрал его в ящик стола.

      – А насколько секретно всё, чем вы тут занимаетесь? – спросил я.

      – Да что тут может быть секретного? – расстроенно махнул он рукой.

      – Марк Анатольевич, а если вам комсомольцев в помощь на эту работу пригласить? Есть ребята, желающие Родине послужить. Студенты МГУ. Имеют опыт работы в Комсомольском прожекторе.

      Тут дверь открылась и из кабинета главы комитета вышел энергичный мужчина средних лет, среднего роста и спортивного телосложения. Глаза его смеялись, то ли улыбчивый такой по жизни, то ли, просто, сейчас в хорошем настроении.

      – Ильдар Ринатович, вы только послушайте, что нам предлагает эта светлая голова! – воскликнул Марк, показывая на меня.

      – Где ж у него светлая голова? Он же брюнет! – рассмеялся весельчак и протянул мне руку. – Юсупов.

      – Ивлев, – улыбнулся я. – Павел.

      – Нет, вы послушайте, Павел предлагает привлечь комсомольцев к разбору этих авгиевых конюшен, – показал он на мешки сзади себя.

      – Это как? – с интересом уставился Ильдар на меня.

      – Ну, типа, комсомольская инициатива студентов МГУ, – развёл руками я. – Придумать надо, как это всё оформить. Мы к нашему секретарю комсомольской организации в университете, конечно, подойдём и он подскажет, как это лучше сделать. Но тут нужно, сперва, ваше принципиальное согласие получить. Меня целый месяц в КГБ проверяли, прежде чем сюда к работе допустить.

      – С одной стороны, конечно, это правильно, – хмыкнул Ильдар, –