Земля мечты. Последний сребреник. Джеймс Блэйлок

лицо, но с кривыми глазами, словно их скосил порыв ветра. Нос, к его великому разочарованию, скривился набок, хотя Джеку и казалось, что он рисует его прямым. Кроме того, лба на лице явно было маловато, отчего последнее обретало необъяснимо идиотское выражение, а уши торчали в стороны, как рождественские украшения. Скизиксу эта картинка доставила немало чудесных моментов, он без устали говорил Джеку, какие именно особенности картины делают его «уникальным» среди художников. Но ни в коробочке, ни в бумаге никакого волшебства не было. Волшебницей была сама Хелен.

      Джек и Скизикс плелись по улице, пинали камушки, выбрав более долгий обходной путь. Когда они поравнялись со входом в маленький узкий проулок, называвшийся Кварц-лейн, до них донеслись неистовые звуки куриного квохтанья. «Собаки», – сказал Скизикс и повернулся лицом к проулку, имея в виду, как предположил Джек, что курицу беспокоят собаки, с чем Скизикс никогда не желал мириться. Джек взял в каждую руку по камню, а Скизикс подобрал палку, и они поспешили за угол мимо деревянного забора, опутанного цветущим страстоцветом. В проулке было полно всякого мусора, лежащего вдоль заборов: старые соломенные подушки, поломанные колесики тачек, пришедший в негодность и проржавевший садовый инструмент. Набивной стул, в котором поселилась колония жуков, а рядом с ним с полдюжины банок из-под краски, стоящих внаклонку и с подтеками содержимого, засохшего несколько месяцев назад.

      Джек подумал, что дело тут вовсе не в собаке. Никакого рычания слышно не было, только отчаянное куриное кудахтанье, которое вдруг пресеклось на пронзительной ноте, отчего мальчишки бросились вперед, преодолели последние ярды проулка, сорвали цветочные плети с узкого прохода между двумя покосившимися заборами. Там на коричневых листьях стоял на коленях над мертвой уже курицей Пиблс, разделывая ее ножовкой, одновременно прижимая птицу к земле левой рукой. Он резко повернулся, посмотрел на Джека и Скизикса. На его лбу блестели капельки пота, глаза были широко раскрыты. Ему уже удалось расчленить курицу на две части вдоль грудины, а теперь он, казалось, пытался выпотрошить ее в маленькую полотняную сумку, лежащую рядом с его коленом.

      Джек и Скизикс не произнесли ни слова. Никто из них не верил своим глазам. Пиблс вскочил на ноги и побрел еще глубже в проход, издавая какой-то непонятный набор звуков, который в тиши проулка звучал неразборчивой тарабарщиной. Он в страхе таращился на Скизикса, который не мог найти подходящих для данного случая слов, а потому замахнулся и ударил бы Пиблса по голове, если бы палка не просвистела дюймом выше, стукнув по деревянному забору. Тогда он отбросил палку, словно ядовитую змею. «Что…» – начал было он, но замолчал, глядя на Пиблса, который семенил прочь от него, затолкав куриные части в окровавленную сумку, а сумку засунув себе под куртку. Джек отступил из прохода в проулок, и Скизикс последовал за ним, ступая по его следам.

      Пиблс выполз из прохода с такой ненавистью и оскорбленностью на лице,