Забытые богом. Олег Кожин

вверх, подбираясь все ближе и ближе, сверкая голодными глазами. И еще боялась, что это будут не собаки.

      Едва шум на улице стих, Лиза бросилась к тумбочке возле печки. Трясущимися руками раздвинула пакеты с кашами, извлекая самое дорогое, самое нужное, единственную ценность, что у нее осталась: пухлый сверток, перемотанный серым скотчем. Их билет в люди, как любил говорить Максим. Жаль, воспользоваться этим билетом так и не удалось. Пять килограммов волшебного порошка, белого, как снег, чистого, как снег, обжигающего, как снег. Такое количество унесет тебя куда угодно – хоть на Сатурн, хоть в другую галактику! Туда-то уж точно не долетит этот раздражающий, надоедливый скулеж. Крики из комнаты стали совсем уж невыносимыми.

      Бережно уложив сверток на стол, Лиза воровато огляделась по сторонам. Привычка есть привычка, никуда от нее не деться. Хотя казалось бы! Ну, увидит кто-то, и что? В тюрьму посадит? Смех, да и только. Порой Лизе казалось, что встреться ей другой человек, и она с радостью отдаст ему весь порошок, все, до последней крупицы! Ну, не весь, конечно, но половину. Половину отдаст точно. Другой половины ей самой хватит до конца жизни. Только бы нашелся тот, другой…

      Как ни было страшно, а свечу пришлось зажечь. В душном воздухе запахло горелым парафином. Ложкой, той самой, что набирала детское питание, Лиза зачерпнула немного порошка. Привычно подставила закопченное черпало под огонек. Разогрела, втянула в шприц, деловито обстучала, выгоняя пузырьки воздуха. Вены вздулись, перетянутые медицинским жгутом. Лиза не почувствовала боли, когда игла впрыснула в нее концентрированное блаженство. Три доли счастья, две доли экстаза, аккуратно смешать с кровью, подавать прямо в мозг.

      Сползая по стулу, Лиза в который раз подумала, как же похож ее порошок на детское питание. Такой же белый, рассыпчатый. Она вдруг заволновалась, представив, что может перепутать, растворить в пластиковой бутылочке шесть ложек героина вместо молочной смеси. Но мчащийся по крови наркотик утаскивал за собой, в пучину беззаботного незамутненного счастья, и летящие навстречу потоки радужной радости вымывали мысли, делая голову божественно пустой и воздушной.

      Сидя на полу, прижимаясь щекой к нагретому сиденью, Лиза вдруг вспомнила, что однажды уже сделала это. Перепутала порошки. Влила в сына смертельную дозу наркотиков.

      И все обошлось. И все было хорошо. Вон как кричит – подушкой не заткнешь.

      Лиза выгнулась, словно пытаясь сбросить со спины сладостную дрожь. Максим стоял перед ней, протягивая татуированную руку. Его улыбка блестела золотом, а в глазах…

      В глазах плясало оранжевое дьявольское пламя.

      Параноик и художник

      Казань, сентябрь

      Владлен был трусом, сколько себя помнил. С детства боялся собак и темноты. Завидев кружащую рядом осу, с ревом убегал к матери. Плавать боялся, до икоты. С водой у него вообще не ладилось. Еще боялся чудовищ, даже самых сказочных и безобидных, вроде Бабы-Яги. Бывало, ночами