Европейская герилья. Партизанская война против НАТО в Европе. Группа авторов

(«банда с улицы Блекингегаде», как ее называла пресса) организовала целый ряд ограблений с целью помощи медикаментами и одеждой национально-освободительным движениям в Африке и Азии – в Зимбабве, Мозамбике, Палестине [Дергунов, 2019: С. 242–245; Kuhn, 2014: 21–91)]. Также ее участники занимались тщательным анализом изменений в современной капиталистической системе. Они считали что «по существу единственным способом участия в борьбе за социализм для жителей империалистических стран является материальная поддержка национально-освободительных движений в “третьем мире” [Дергунов, 2019. С. 245]. Лидеры группы уже в 90-е годы, находясь в заключении, заявляли:

      «Я против того, чтобы нас изображали “революционными романтиками”. Настоящими романтиками были те, кто ожидал восстания рабочих масс в империалистических странах». И хотя в работе Лауэсена сохраняется своеобразное влияние евромаоизма, в целом его анализ причин консервативности европейского рабочего класса и современных экономических процессов следует признать совершенно справедливым.

      Левый ультрарадикализм 1970-1980-х годов стал следствием слабости массового левого движения, осознанием деградации просоветских массовых компартий, борьбой против инкорпорирования в капиталистическую систему ценой отказа не только от коммунистической идеологии, но и от самой этики протестного движения. Участники европейской городской герильи осознавали себя перед выбором: встраиваться в капиталистическую систему, уходить в сектантские микроорганизации – либо все-таки бороться. Их вдохновлял уже не столько исторические примеры борьбы в Европе, сколько борьба в «третьем мире», которую они и попытались перенести в «первый», в Европу и США.».

      Политический террор, если он не является частью мощного политического движения, неизбежно заставляет участников групп самоизолироваться, догматизироваться, изначальная цель постепенно начинает утрачиваться. Наиболее храбрые, преданные, самоотверженные участники террористических групп гибнут в первую очередь. Этот фактор осознавали еще народовольцы, это стало одной из причин поражения партии эсеров после Февральской революции – лидеров уровня тех, кто погиб в терроре, им просто не хватило для консолидации партии и удержания власти в 1917 г. В этом смысле традиционная социал-демократическая критика индивидуального террора оказалась в основном справедливой и для 70-х – 80-х годов. Но участники европейской городской герильи не могли смириться ни с отчуждением при капитализме, ни с чудовищной эксплуатацией стран периферии, ни с поражением левых – и потому выбирали борьбу.

* * *

      Известный российский левый политолог Александр Тарасов перед предыдущим юбилеем «красного мая» 1968 г. писал:

      «Основное содержание нового мифа уже понятно: 68-й – это, дескать, “победившая революция”, “изменившая лицо капитализма”, сделавшая его предельно свободным, предельно демократическим, предельно толерантным, обращенным лицом к нуждам всего населения,