Разыгрыш Творца. Сергей Бехтерев

в неё всё сильнее. Однажды в конце летнего января[6] я засыпал и думал: почему у неё такая банальная фамилия – Колесникова? Что это за фамилия такая? Не Нарышкина, не Долгорукая, не Толстая или, хотя бы, Михалкова. Думал-думал, а на следующее утро проснулся с испепеляющим огнём любви в груди. В феврале неожиданно для самого себя я стал видеть свет вокруг и внутри Виктории. Смотрел на неё и видел свет. Я понял, что схожу с ума. Этот свет переходил от неё ко мне, и я начинал видеть мир сквозь какое-то сияние. Всё становилось исполненным счастья и умиротворения. На какое-то время. Потом мне снова нужна была доза Виктории. Тогда в феврале чувство было уже таким сильным, что не было и мгновения, когда бы я не думал о ней. Виктория была всюду, я разговаривал с ней, даже когда находился в одиночестве. Это было настоящее сумасшествие!! Да-да! Именно так! Сумасшествие! Но о близости с Викторией или даже о флирте с ней не могло быть и речи: она же партнёр жизни Вадима. Вадим легко мог организовать моё внезапное бесследное исчезновение. Он совершал подобное много раз в лихие перестроечные времена, когда рушилась Империя Истины. Это невозможно! Это могло мгновенно разрушить всё, что я строил всю жизнь! И даже лишить меня этой самой жизни… Тем не менее моя страсть к Виктории никуда не девалась, но лишь усиливалась. В последний месяц жизни я даже не мог заниматься сексом со своей содержанкой Анжеликой. Я старался представлять Викторию на её месте, но увы… У меня ничего не получалось. Я продолжал пересматривать кадры наших встреч в феврале. Какая всё-таки странная штука – любовь. Интересно, что даже сейчас, являясь, по сути, пустотой, я испытываю к Виктории те же чувства.

      Наша последняя коучинговая сессия произошла накануне моей смерти вечером двадцать восьмого февраля. Вновь и вновь я просматриваю этот эпизод.

      Виктория приходит ко мне домой в апартаменты соседнего с нашим офисом небоскрёба в Сити. Её квартира находится на два этажа выше, но я никогда не бывал у неё дома, как и она у меня до этого. Вот она спрашивает, почему я такой мрачный, и я решаю хоть как-то намекнуть на свои чувства. Отвечаю, что совсем запутался и не знаю, как жить дальше.

      «Так уж сильно запутался?» – с озорной улыбкой спрашивает Виктория. «Да… Это самая сложная ситуация в моей жизни», – отвечаю я с намёком на продолжение беседы и предлагаю выпить чаю. Я спрашиваю, какой она предпочитает. Она отвечает, что хочет чаю её собственного изготовления. Я улыбаюсь и спрашиваю, что за чай такой. «Разыгрыш», – не без игривости отвечает она, доставая два обычных пакетика с чаем из сумки. Мне слышится «Ройбуш», и я не уточняю. Она кладёт на стол свой телефон и ставит кипятиться воду. Я обращаю внимание на её телефон. Это старенький iPhonus с разбитым экраном. Почему Виктория не заменит его? Неужели для неё это не имеет никакого значения? В конце концов, это неприлично: ходить со старым, да ещё и разбитым iPhonus.

      Тем временем Виктория заливает кипятком чайные пакетики, протягивает мне две прозрачных стеклянных

6

Позволю себе напомнить читателю, что действие данного повествования проходит в другом мире, в котором Забория находится в Южном полушарии. Поэтому в январе там лето, а в конце февраля на центральных островах страны уже понемногу начинается осень.