Бегающий сейф. Сергей Вишневский

ругал. Позже запал злости пропал, а уж потом я задумался: а что дальше? Война ведь к концу идет, сослуживцы о доме болтают, кто как с выходным пособием поступит. А потом спросили меня, что я куплю в первую очередь? Я долго молчал, пытаясь найти свою мечту, но кроме родителей и братьев в голове ничего не было. Я тогда ответил: «Надгробный памятник закажу…»

      После тех посиделок неделю ходил смурной. Я и так не особо общительный, а после этого случая от меня вообще шарахаться стали. А в голове все крутилось одно и то же: без семьи, без детей и без места, что можно было назвать домом? За месяц до финальной битвы на родной планете рептилоидов, Суммом, я определился, это вышло само собой. Я перестал нагнетать себя и попытался, лежа в кубрике перед отбоем, почувствовать себя счастливым. И тут пришло понимание, что я был по-настоящему счастлив там, дома, на поле виржа, там, где остались мои родители. Мне не перестала сниться наша ферма, но плакать после этих снов я перестал. Стали появляться теплые чувства, как будто папа потрепал по голове, и мама обняла. Ярость в боях перестала захлестывать, остался холодный расчет, с оглядкой на пехоту и службу обеспечения. Комбат как-то мне сказал, когда я поделился с ним изменениями в своих снах: «Ты просто стал профессионалом». Только с ним я был откровенен. Даже психотерапевтической комплекс в госпитале не заставил меня сказать столько, сколько сказал я комбату. Не верил я электронным мозгам, а комбату верил. Мы вместе стояли в линии обороны на мехах. Комплекс же видел раза три за службу.

      Я твердо решил, что вернусь на Марс и построю свою ферму, но как говорится – не суждено. Судьба – весьма капризная штука.

      Суммом… Хм… Там было… Даже не знаю, как сказать…

      Операция начиналась буднично – орбитальная бомбежка, тревога, погрузка на десантный грузовой бот, вылет. Нас сбили на подлете к точке выброса. Я спрыгнул на своем мехе, благо он стоял с краю, и активировал парашют, пытался приземлиться, «куда бог пошлет». Бог меня послал во вторую линию обороны противника, перелет на 30 километров получился. Я сел рядом с разбитым ботом. Из 6 машин в строю осталось 2, остальные вместе с пилотами были погребены под останками десантного бота.

      Мы с Мишкой Арсеньевым держали оборону, где высадились, 18 часов. Выгребли все боеприпасы из бота. Даже успели пару раз шмальнуть тактической ракетой, они чудом сохранились целыми. Неплохо держались, думали – дождемся наших, когда первую линию вскроют.

      А потом за нас взялись всерьез – нас начали месить с землей арт установками, когда поняли, что линия обороны прорвана. До подхода наших я дожил один. У Мишки был поврежден энергощит – еще при приземлении зацепило подкрылком, когда экстренно десантировался из подбитого грузового десантного бота. Мишка фронтом мех-бота поймал артснаряд с валеевым сердечником, а затем еще один, когда пытался прикрыть меня. Второго попадания он и не пережил, а взрывом его реактора меня сорвало и ударило мой мех-бот спиной о какой-то