Любовь без выходных. Ашира Хаан

еще и походный очаг.

      Ждать возвращения народа этим вечером было без толку – река бурлила и волокла с собой огромные деревья, да и ливень не спешил заканчиваться.

      Мы со Славкой, как он представился мне между делом, пока спасали имущество, промокли насквозь, гитара была безнадежно испорчена, но самое худшее – не осталось сухих дров. А меж тем близилась ночь и отчетливо холодало.

      – Так! – я решила взять дело в свои руки и бросила ему зажигалку. – Ты разжигай костер, а я пойду поищу какие-нибудь сухие одеяла, а то доиграемся до воспаления легких.

      – Давай лучше я одеяла, – предложил он. – А ты приготовь пожрать.

      – Скажи спасибо, что я тебя за дровами не посылаю, – возмутилась я. – Ты кто? Мужчина? Охотник? Вот и давай, добывай огонь. Хоть трением, хоть верчением колесика.

      – Все дрова мокрые, – заметил он очевидное. – Я не умею разжигать воду.

      – А что ты умеешь тогда? – удивилась я. – Они ж тебя с собой не взяли, потому что ты грести не умел.

      – Петь умею, – гордо сказал Славка, и я закатила глаза в первый раз.

      Но не в последний.

      Как выяснилось, готовить кашу на костре он тоже не умел. И даже заваривать чай в кане.

      – Ты хоть с пельменями справляешься? – закатила я глаза во второй раз. – Или по жизни питаешься хлебушком?

      – Ни разу не пробовал их готовить, – признался он, не испытывая ни малейшего смущения.

      Тогда, на фоне бравых походников, космических инженеров, остроумных армян, туповатых, но мускулистых спортсменов и прочих выдающихся личностей нашего универа, он показался мне каким-то прибитым лузером.

      Это потом я узнала, что он учился на гуманитарном факультете и жил в женской общаге, потому что в мужской ему не хватило мест. Пельмени он последний раз ел в школе, потому что окружающие его девочки соревновались за право накормить его своими фирменными борщами, пирогами с рыбой, рулетами из индейки и прочими разносолами.