Большой круг: Такая война. Сергей Вишневский

в сторону солнца. – Слушай, Чек, сколько нам еще до ущелья?

      – Видишь ту полоску на горизонте? – сослуживец указал на тонкую серую полоску слева. – Это горы. Я думаю, два перехода, не меньше.

      – Говорят, там воюют по-настоящему. ория решила ударить со всей силой, за все то, что творила империя на наших землях.

      – Ты веришь этим горлопанам, что орут в каждом доме горящей воды? – покачал головой старый друг. – Сигай, если ты идешь за местью – можешь прирезать себя прямо тут. Это самая глупая причина отправляться в это пекло.

      – А ты тогда зачем туда идешь?

      – За землей, – ответил Чек. – Те, кто вернется оттуда – получат свой надел. Я лично видел указ Всевышнего.

      – А в чем разница? Мы же оба там воевать будем!

      – Ты будешь мстить. А это значит, что ты будешь стараться убить. А у меня цель другая. Мне надо вернуться обратно.

      Друг умолк и задумчиво взглянул на него.

      – Солдат чаще убивает безрассудность и самоуверенность, чем стрелы и копья врагов. – пояснил Чек.

      – Я уж было подумал кое-что другое, – хмуро буркнул солдат и отвернулся. – Я тоже не за местью иду. Если уж не врать, то сам не знаю, зачем туда иду. Наверное, мне некуда идти. У меня просто больше ничего нет.

      Воин упер взгляд в землю и молча продолжил шагать. Тишина, прерываемая скрипом колес каравана, продлилась не больше минуты. Погруженный в свои мысли Сигай усмехнулся.

      – Знаешь, наверное, приму обет воли, чтобы стать десятником. Не то, чтобы мне сильно хотелось, но я действительно ничего больше не умею. Моя судьба с детства корпусу принадлежит. Босоногим бегал на кухне, постарше посыльным, а в семнадцать принял золотую монету корпуса.

      Воин вздохнул, предаваясь воспоминаниям.

      – Помнишь Железного Гара? Мы таскались с ним по молодости. Он учил меня и поставил копье и щит. Если бы не ранение, думаю, его бы оставили, несмотря на седую голову и почтенный возраст – воин по доброму улыбнулся. – Он мне был вместо отца, но сильно хромал. Умники из корпуса разума срастили ему кость неправильно и его мучали сильные боли. Гара остался в городке Гурумэ, что на востоке от Лутумуа. Когда мы шли сюда, мы проходили мимо него. Я заходил туда, чтобы навестить его.

      С лица сползла улыбка, уступая его мрачной маске.

      – Он спился. Превратился в то отребье, о которое мы в пьяном угаре в отгуле вытираем ноги. Я нашел его на окраине площади. и не узнал бы его, если бы Гара не пристал ко мне с просьбой подать монету бедному калеке. Твердил, что сам был воином корпуса… – Сигай стиснул зубы и со злобой произнес: – Железный Гара превратился в пьянь, отребье, в отбросы…

      Воин продолжил молча идти и через десяток шагов, немного успокоившись, произнес:

      – Наверное я всё-таки иду туда за смертью, – тихо признался он и повернул голову к Чеку.

      Тот лежал в нескольких шагах позади обезглавленным трупом. Над ним стоял воин в кожаном доспехе. Доспех был перемазан дорожной пылью, в десяти