Белое небо. Ключ от бездны. Дмитрий Корсак

мрамор надгробий. «Это кубикула, – сообразил он, – склеп, выдолбленный в толще туфа».

      Виднеющаяся впереди полукруглая арка вела в низкий коридор с прямоугольными нишами вдоль стен – локулами, в которых первые христиане хранили останки усопших. Из глубины этого прохода пробивался скудный свет, и он приближался.

      Это определенно римские катакомбы, но как он оказался здесь? Кто принес его в подземелье и положил на надгробную плиту? В памяти остался лишь тот момент, когда рот ему зажала чья-то рука, потом – укол и осознание, что тело перестало слушаться.

      И где именно он находится? Лабиринт, насколько ему было известно, тянулся под Римом на сотню километров, настоящий подземный город со своими улицами и строениями. Некстати всплыло в голове латинское coemeterium – покои, усыпальницы, так римляне называли подземелье, термин «катакомбы» им был неизвестен.

      – Эй! Есть тут кто-нибудь? – Голос дрогнул, вопрос прозвучал жалобно, трусливо.

      – Ты нашел Ключ? – раздался незнакомый мужской голос.

      Послышались приближающиеся шаги.

      Мысли пленника испуганно заметались.

      – Я не понимаю, о чем вы, – жалобно промямлил он.

      Тень в коридоре поднялась, выросла и растворилась в сумраке. Связанный человек почувствовал рядом с собой движение воздуха, над ним навис темный силуэт, а потом резкая боль обожгла стопу – кто-то вонзил в ногу нож.

      Крик допрашиваемого захлебнулся после того, как второй удар ножа оставил глубокий порез на его груди.

      – Тебя здесь никто не услышит.

      Он и сам уже понял, что рассчитывать на помощь не стоит. Наверняка его принесли в отдаленный участок лабиринта, где никого не бывает.

      – Итак, Ключ, – напомнил ему истязатель.

      – Не понимаю, о чем вы… – еле выдавил узник, твердо решив придерживаться версии «ничего не знаю».

      Мощный удар рукояткой ножа раздробил палец на правой руке.

      Кричать пленник уже не мог.

      – Кто вы? Что вам нужно? – еле слышно простонал он. – Я ничего не знаю, отпустите меня.

      Он скорее почувствовал, чем услышал, как его мучитель наклонился к нему.

      – Освежить память? Я знаю, что ты был у нее, знаю, что она рассказала тебе о Ключе, знаю, что ты только что вернулся из Зоны.

      Взмах ножа – и боль скользнула по ребрам, проникла внутрь. Зато теперь стало абсолютно понятно – живым его не отпустят. Будут мучить до тех пор, пока он все не расскажет. Дальше изображать неведение было бессмысленно.

      – А… – прошептал он. – Верный пес Ватикана… Всегда на страже. – Перевел дух, стараясь не стонать. – Как это символично – убить меня здесь, в том месте, где прятались от преследователей первые христиане. История сделала круг, теперь последние христиане здесь убивают тех, кто придет им на смену.

      – Хватит болтать! Ты нашел Ключ? Где он?

      – Ты боишься! – Улыбка пленника походила на оскал. Он не спрашивал, он утверждал. – И твой хозяин боится. Но вам уже ничто не поможет. Ваше время прошло. Две тысячи лет – это много, слишком много. Вам не остановить нас. А знаешь почему? Потому что ваш бог мертв. Давно. Он ни на что не годится, вы только обещаете и только берете, ничего не давая взамен. Воскрешение – всего лишь слова. Чудеса – их давно нет. Вы не можете даже исцелить больного. Вы не несете свет, вы погрязли в пороках и лжи. Настало наше время…

      Сильный удар, и пленник замолчал навсегда.

      Глава 1

      Истина где-то в Зоне

1

      Кабинет полковника Костюченко напоминал коридор в ночлежке Живчика – такой же длинный и узкий. Три высоких окна с вечно опущенными жалюзи, забитый папками стеклянный шкаф, стол в форме буквы «Т» с шеренгой неудобных стульев вдоль непомерно вытянутой стены. Казалось, хозяин кабинета должен выглядеть под стать помещению – высоким и худощавым, но полковник был полной противоположностью: ниже среднего роста, плотный, с солидной лысиной, круглым лицом. Форму полковник не носил, предпочитал темно-серый костюм с такой же немаркой рубашкой. Когда Костюченко, как сейчас, занимал свое место во главе стола, плечи его находились вровень с крышками двух металлических сейфов, расположенных по обе стороны от полковничьего кресла, отчего несгораемые шкафы выглядели адъютантами или телохранителями хозяина кабинета. Поговаривали, что в правом сейфе полковник хранил редкие артефакты в герметичных контейнерах, зато содержимое левого шкафа ни для кого никакого секрета не представляло – внутри на куцей стопке документов лежал наградной пистолет, рядом стояла початая бутылка «Суворова».

      – Проходи, Олежек, присаживайся. – Привычным жестом Костюченко показал на стулья, один из которых был занят посетителем.

      Олегу хватило короткого взгляда, чтобы срисовать незнакомца. Под пятьдесят, высокий, сухощавый, с вытянутым, похожим на лошадиное лицом и тонкими, плотно сжатыми губами – вот он смотрелся в кабинете гораздо органичнее полковника. С виду – гражданский, только не было в нем ни суетливости ученой братии, ни журналистского