Чумовой психиатр. Пугающая и забавная история психиатрии. Максим Малявин

В Германии в таком случае заботу (пусть даже она ограничивается запертым чуланом и скудной кормёжкой) брал на себя город или какой-то из цехов. В Бретани эта обязанность вменялась приходскому духовенству.

      Впрочем, бывало и так, что родственники у такого больного есть, но либо не могут, либо не хотят за ним присматривать. Ситуация вполне рядовая, причём не потерявшая актуальности и по сей день. И как быть? Можно было отдать такого пациента за оговоренную плату на содержание в другой дом: желающие подработать таким образом обычно находились. Если же родня сама едва сводила концы с концами, имелся вариант с прошением к магистрату – возьмите, мол, на себя его содержание в изоляции. Да хоть бы и в тюрьму… впрочем, о тюрьмах чуть ниже. И городские власти, кстати, порой даже шли навстречу.

      К примеру, в 1427 году приехал во Франкфурт поверенный в делах маркграфа бранденбургского. Приехал – и скоропостижно двинулся глуздом. Можно было бы, конечно, поступить с ним так, как обычно поступали с сумасшедшими иногородцами и чужестранцами (чуточку терпения, сейчас и до них речь дойдёт), но неудобно как-то. Опять же, не ровён час, маркграф обидится, сделает оргвыводы, и тогда будет просто беда. Вот и решили на уровне городских властей не обострять: нашли бедолаге отдельную квартиру с крепкими дверьми и надёжными замками, наняли за счёт города сторожей – в общем, уважили.

      А как обычно поступали, если в городе сходил с ума (или приходил в город уже сумасшедшим) чужак – странник, житель соседнего города, иноземец? В таких случаях город выделял провожатых и отправлял болезного домой, на родину. Ну если удавалось выяснить, где она у него, эта родина. А там либо родне на руки сдавали, либо оставляли на попечение общественности. Известно, например, что по высочайшему повелению короля Франции и постановлению парламента Экс-ан-Прованс тамошние коммуны были обязаны кормить своих бедняков и держать взаперти своих помешанных. Ну а раз обязаны – нате, берите и держите.

      Ну хорошо, скажете вы, а как быть, если душевнобольной чужеземец не говорит, откуда он тут такой интересный взялся? По слабоумию не помнит, или голоса ему запрещают, или бредовые убеждения не велят – тогда как быть? Да очень просто. Как в сказке про Федота-стрельца, удалого молодца: мы посадим вас в бадью, кинем в море – и адью. Ну не то чтобы прямо в бадью и не конкретно в море, конечно, но нередко практиковалось такое, что брали помешанного под микитки да и увозили подальше от города, к самой границе владений, а там отпускали на все четыре стороны (про Рембо первый фильм все помнят? Вот примерно так и поступали).

      А если упрямец возвращался в город – били кнутом без пощады и снова отвозили куда подальше. Мол, тут, в городе, своих-то не знаем куда девать, а уж пришельцев и подавно, так что будешь ушельцем.

      В Нюрнберге, если верить Мишелю Фуко и его «Истории безумия в Классическую эпоху», в первую половину XV в. было зарегистрировано 62 умалишённых; 31 человек был изгнан из города; за следующие пятьдесят лет, судя по дошедшим до нас свидетельствам, еще 21 человек