Синие горы. Елена Чубенко

При чём тут это?

      – При том, батюшка! Это сильнее молитвы. Разработаешь лёгкие, будешь молиться и петь, что вам там полагается. Нет – сипеть будешь, и то коротко. Спишут тебя с поста. А позанимаешься, помолись-ка, отче, за наших девчат. Ох, и мучаются они с нами. Сомлели там в этих маскхалатах, в масках, в очках. Бедняжки…

      Вспотевший, обессиленный священник упал лицом в подушку, но потом, откашлявшись, снова занялся дыхательными упражнениями.

      – Пётр, а сам-то почему… не занимаешься? – через силу прохрипел своему физмучителю.

      – А мне бы курнуть. Это б дело, конечно. А попыхтеть я ещё попыхчу. Разведаю, где бы курнуть можно, терпеть уже сил никаких нет. Старухе позвоню, а потом пойду в разведку.

      А потом сарделькоподобным своим пальцем сноровисто набрал номер телефона, отвернувшись к окну, произнёс:

      – Нинок! Ты как там без меня? Дрова не таскай помногу, по два-три полешка, ладно? В магазин не ходи, харчи всё одно свои есть. Не, долго не буду, тоскливо тут. Бабы бравые? Есть, куда им деваться. Бурятка одна особо приглянулась, бравенькая, прям бросился на неё! Нин, конечно, шучу. Только курить охота. Ладно, не ворчи.

      Довольный, прицепил сотик на зарядку и чему-то улыбнулся в окно.

      – Вот так, отче! Нина меня дома ждёт. Некогда залёживаться. Всем ливером чую – скоро выпишут! Есть захотел, а это великое дело!

      И впрямь, утром следующего дня Филиппыча предупредили о предстоящей выписке. Сводили на снимки. Правда, через часик забежала очередной шуршащий «сугроб» и стала пытать, где его документы.

      – Моё дело шоферское – куда путёвку выписали, там и лежу. А накладные мои где-то у вас.

      «Накладные» никак не могли отыскать. К поискам присоединился сам Филиппыч. Пришёл довольный:

      – Чо ты думаешь, батюшка? Мои документы сразу при поступлении забросили в кабинет, где мёртвых списывают. По возрасту решили, что залечат, и для облегчения работы все документы старичья в мертвецкий кабинет, – рассмеялся он, сверкнув стальными зубами с правой стороны. – Не на того напоролись! Я себе жизнь дважды продлил, между прочим. Ампулы мне афганец один подарил. Мол, станет если невмоготу в пути, кольнешь себе прямо через штаны и до больницы дотянешь. С войны у него остались. Но и вот. А я одну на случайного попутчика извёл. Запомирал у меня в кабине. Вколол ему и в медпункт на всех газах. А вторую-то свою ампулу – на напарника. Инфаркт с ним случился, до больницы далеко, но успел я. Поставили его на ноги. А потом меня шарахнуло через три года, но тут Нина моя спасла. А здесь, среди врачей, и вовсе не резон отходную петь! А тебя, батюшка, на снимок тоже требуют. Иди бодренько. Выше клюв, победа будет за нами!

      Выпытав у батюшки, что показал снимок, старик успокоился. Хоть и медленно, но у батюшки тоже шло на улучшение. Старый шофёр записал номер сотового своего «Бога», сделал ему напоследок строгое внушение относительно уныния и, помявшись неловко, заговорщицким шёпотом спросил:

      – Ты мне, отче, скажи, как мне бабку в рай пристроить? Чо сделать, штобы попала в хорошие