Таинственный незнакомец. Лиза Клейпас

поднял руку, успокаивая ее, а сам повернулся к полицейскому и тихо заговорил: – Билл, ты же знаешь, что она живет на деньги, вырученные от продажи этих ниток. Забрать их – то же самое, что вытащить у нее кусок хлеба изо рта. Имей сердце, парень.

      – Она оскорбляла меня как хотела.

      – Улогий-кривоногий? – поддела его женщина. – Так, что ли?

      Констебль прищурился.

      – Мэгги! – тихо предупредил Рэнсом, бросив на нее многозначительный взгляд. – Перестань обзывать человека. На твоем месте я предложил бы ему кусок ленты для его возлюбленной.

      – У меня нет возлюбленной, – пробормотал констебль.

      – Я в шоке! – ядовито произнесла Мэгги.

      Рэнсом мягко взял ее за подбородок.

      Тяжело вздохнув, женщина повернулась к полицейскому и все с тем же ирландским акцентом произнесла:

      – О, я сгораю от стыда! Я подарю вам ленту.

      – И что мне с ней делать? – нахмурился Макшихи.

      – Ты что, тупой? – возмутилась Мэгги. – Подари ее девушке, которая тебе нравится, и скажи, что лента идет к ее глазам.

      Без всякого желания констебль вернул ей корзинку.

      – Slan, Eatan, – сказала Мэгги и принялась отмерять ленту.

      Когда они отошли на приличное расстояние, Гаррет спросила:

      – Что она вам сказала?

      – Ирландцы из суеверия не говорят «до свидания», а вместо этого употребляют слово «slan», что означает «иди с миром».

      – А второе слово?

      – Так ирландцы произносят мое имя.

      Гаррет решила, что три этих слога звучат просто очаровательно, как музыкальный напев.

      – Мне нравится, – задумчиво протянула она. – Но ваша фамилия… Рэнсом… Она ведь английская, да?

      – Уже триста лет Рэнсомы живут в Уэстмите. Не заставляйте меня доказывать на людях, что я ирландец. Мы оба можем оказаться в неловком положении.

      – Это ни к чему, – заверила его Гаррет и усмехнулась.

      На ходу его свободная рука соскользнула ей на талию.

      – Вы уже бывали в этом квартале?

      – Однажды пришлось. – Гаррет кивнула в сторону церкви с одинокой колокольней, возвышавшейся над местностью. – Это же Святой Иаков, да?

      – Да. А вон то здание – Кэнонбери-хаус. В нем давным-давно жил лорд-мэр со своей дочерью Элизабет. – Рэнсом показал на особняк в отдалении. – Когда ему стало известно, что Элизабет влюбилась в молодого лорда Комптона, он запретил ей выходить замуж и запер в башне. Но Комптону все-таки удалось выкрасть ее из дома: он вынес Элизабет в корзине булочника, – и вскоре они поженились.

      – Как же она уместилась в корзине? – недоверчиво спросила Гаррет.

      – В то время корзины обычно были большого размера, их носили на спине.

      – Все равно не могу представить.

      – Это совсем не трудно, если Элизабет была такая, как вы. – Окинув ее стройную фигурку быстрым взглядом, он добавил: – Карманный размер.

      Непривычная к поддразниваниям, Гаррет засмеялась и порозовела.

      Пока они шли мимо телег