Лубянка. Подвиги и трагедии. Николай Лузан

ударами революционных волн.

      Классическая ленинская формула о революционной ситуации была воплощена в жизнь самой властью. Война довела до бедственного состояния и без того голодавшую часть населения. «Верхи», то есть государственная машина управления, при безвольном императоре пошли вразнос. Чиновники, руководствуясь личными, в большей степени корыстными интересами, тащили одеяло на себя. Император Николай II на глазах терял своих немногочисленных сторонников не только в армии и на флоте, но и в самом Зимнем дворце. О том положении, в каком находились империя и трон в начале марта 1917 года, точнее всего высказался он сам.

      2 марта, передав Акт отречения от престола представителям Временного комитета Государственной думы В. Шульгину и А. Гучкову, бывший император в отчаянии записал в своем дневнике:

      «Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, так как с ним борется социал-демократическая партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в Ставку, а Алексеев – всем главнокомандующим. К 2½ (14:30. — Прим. авт.) пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из Ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена, и трусость, и обман!»[3]

      Николаю II было от чего прийти в отчаяние: даже те, кто присягал ему на верность, кого он осыпал наградами и должностями, в самый трудный момент предали его. Все четверо главнокомандующих фронтами: А. Брусилов (Юго-Западный), А. Эверт (Западный), В. Сахаров (Румынский), Н. Рузский (Северный), а также командующий Балтийским флотом А. Непенин в докладах Алексееву высказались за отречение от престола помазанника Божьего. К ним присоединился бывший верховный главнокомандующий и родственник государя – великий князь Николай Николаевич.

      Последний из династии Романовых оказался не нужен не только собственному народу, но и аристократии с народившейся буржуазией, которым стало тесно в отжившем свой век изношенном монархическом камзоле. В дальнейшем за все время пребывания семьи бывшего императора под домашним арестом в Царском Селе и на Урале никто из бывших подданных не предпринял реальных попыток по ее освобождению. Предпочитали не вспоминать о нем и сиятельные родственники из британской короны, втянувшие его и Россию в войну с Германией. Они ответили черной неблагодарностью, отказавшись приютить у себя ставшего теперь ненужным бывшего императора.

      Николай II, лишенный рычагов власти, которые достались ему от великих предков, оказался неспособен защитить даже самого себя и своих близких и безвольно шел к трагической развязке.

3

Линдер И., Чуркин С. История специальных служб России X–XX веков. С. 462.