Крапива. Даха Тараторина

рапезы не готовил. Сама мозолила тронутые загаром руки, сама в поле трудилась, сама и по хозяйству… Влас таких обыкновенно не привечал. К чему? Труженицы рано старели, привычно горбились, и кожа их покрывалась грязными пятнами рыжины, что меч ржавчиной, коли его долго не пускать в дело. Эта же иная. Когда нагибалась, спину держала ровно, а не дугой, кожу словно целовало какое-то другое солнце, ласковое да доброе, а не то, каковое припекает на самой окраине Срединных земель к середине лета. А когда нырнула в золотые волны двузерянки, будто нарочно выставив напоказ округлые бёдра, обтянутые понёвой, Влас и вовсе распустил ворот рубахи. Зной покамест не опустился на поля, а жарко вдруг стало…

      Седовласый дядька поравнялся с княжичем, кивнул на девку.

      – Подозвать?

      Влас махнул смоляной головой, поглазел ещё малость и, наконец, звонко свистнул в два пальца.

      Девка так и подскочила, выронив корзину, а весёлые парни, до того затаившие дыхание подобно господину, залились смехом. Отдышавшись, она сощурилась против солнца и признала молодца. Сказала, поскупившись на поклон:

      – Здрав будь, княжич.

      Влас повернулся в седле и упёр руку в бедро.

      – И ты здравствуй, красавица.

      Однако ж дальше разговор вести девица не спешила. Дождалась, пока хохот утихнет, обвела малую дружину хмурым взглядом да пошла подымать корзину. Влас всё больше привык к девам улыбчивым, смешливым. Такие сами норовили подойти к нему ближе, ненароком коснуться запястья, а то и шепнуть на ухо ласковое слово. Шутка ли? Мало того, что княжич, так ещё и хорош собой.

      Эта же улыбкой никого не одарила. Да и умела ли?

      Первым неладное заподозрил дядька. Кому, как ни ему?

      – Будет, княже. Нас дома ждут.

      Но Влас, как водится, только отмахнулся от старика.

      – Подождут. Эй, славница! Что не весела?

      – Некогда веселиться, – был ответ. – Работать надобно.

      – А ты передохни, присядь, – Влас хлопнул себя по бедру, дескать, прямо сюда и садись. – А мои молодцы за тебя потрудятся.

      Дружники снова загоготали, что стадо гусей.

      – А ты, княжич, небось тоже без дела сидеть не будешь? Пока мы трудиться в поле станем, ты потрудишься над девкою?

      Влас показал белые зубы: сами гадайте, стало быть.

      Девка метнула тяжёлый взгляд парням за спины – туда, куда убегала пыльная колея. По ней приехали всадники, по ней чуть раньше пришла и она сама. Нынче, чтобы вернуться в деревню, следовало обогнуть дюжину оружных мужей да их вожака, скалящегося не хуже волка. Славница ровно и тихо проговорила:

      – Не серчай, княжич, что не по чести тебя приветствую. Я с родовитыми говорить не обучена.

      – Так я тебя обучу, – с готовностью пообещал Влас. – Знай слушай!

      Она медленно покачала головой.

      – Слыхала я, что и без меня тебе нашлось, кого учить. Неужто Матка не уважила, мёду не поднесла, рядом дочь не посадила?

      Старшая в деревне, Матка Свея, и впрямь уважила его как следует. Мёд был сладок и пьян, а дочь её, что слыла первой красавицей в Тяпенках, добра и ласкова. Да не по сердцу. Где уж тут разгуляться молодому горячему парню, когда дядька нашептал: хитрая Свея не просто так отправила к нему любимицу. Зачнёт от княжича наследника – и станут Тяпенки зваться Срединной землёй, шляхам поганым на зло. А княжич возьми да и заупрямься! Словом, не веселие, а обида одна!

      Оттого княжич, хоть и пировал вдоволь, и наплясался, а силушку молодецкую не растратил, да и хмель из буйной головы выветрил не до конца. А тут – девка! Да норовистая… Да та, что на пир не явилась, не пожелала поклониться щедрому господину.

      Ещё дядька масла в огонь подлил:

      – И то верно, княжич. Не таких тебе учить, не стоит того.

      – Что я вам, жеребец племенной?! – взбунтовался Влас. Конь под ним заржал, почуяв злость хозяина, а дядька смущённо потупился. – Сам решу, кого и чему… учить.

      – На то твоя воля, княжич, – не стала спорить девка и… пошла прочь прямо через поле.

      Дружники не преминули подшутить:

      – Что, княжич, уплыла рыбка? Али крючок маловат для такой добычи?

      Власа в краску так и бросило!

      – А ну стой! Ты, девка!

      Златовласая лишь ускорила шаг.

      – Сюда иди! Вот же Лихо! Привести её, живо!

      Парням только прикажи: гикнули, хлестнули поводьями да поскакали наперерез упрямице. Только отяжелевшие колосья под копытами захрустели!

      Девка метнулась вправо-влево, кинулась в сторону леса, да куда там! Длинноногие зверюги снова и снова отрезали ей путь, теснили к княжичу.

      Наконец добыча попалась, хоть и сверкала синими глазищами непокорно да корзину к груди прижимала так, что, окажись на её месте шея Власа, придушила бы.

      А так ещё краше! Взопревшая, с растрёпанной косой, высоко вздымающая грудь…

      – Что бежишь? Думаешь, обижу?

      Влас