Без пощады – 3. Дем Михайлов

Да он мог принять определенные решения, но… это ведь дорого. Слишком дорого… Озвученный чертовой машиной перечень органов и имплантов тянул на тысячи и тысячи кредов – ведь их «сырье» было почти элитным… Стуча зубами, перепуганный медбрат прошелся взглядом по рожам грязного сброда, ненадолго прилип глазами к направленному на него стволу дробовика и… мелко кивнул. Машина не отреагировала и тогда он, поднявшись, едва стоя на трясущихся ногах, пробулькал:

      – Ра… разрешаю полную замену всего необходимого.

      – Подтвердите еще раз.

      – Разрешаю полную замену всего необходимого.

      – Категория необходимого предварительно принята. Пациент стабилизирован в искусственной коме. Подготовка к подаче предоперационных препаратов начата. Прошу сделать выбор из каталога донорских органов и имплантов.

      – Да…

      – Требуется уточнение по категории рекомендованных к замене органов…

      – Эм…

      Небритый детина подошел ближе, заглянул в мокрые от слез и ужаса глаза медбрата и удивительно проникновенно заметил:

      – Тебе ведь все равно кранты от начальства. Зато мы тебя не тронем. Успеешь бухнуть. Повеселиться. И пошли эти толстосумы в задницу! Пей!

      Приняв пластиковую бутылку, медбрат сделал большой глоток обжигающей водки и сипло выдохнул:

      – Повторяю разрешение на полную замену всего необходимого. Показать лучшее из имеющегося.

      – Принято. Приступаю…

      К лежащему на операционном столе тощему телу снова опустились манипуляторы, а на стене зажегся новый экран, показав список имеющихся для замены органов и имплантов.

      – Больше мяса или железа? – спросил медбрат и сделал еще один глоток – Меня, кстати, Виктором зовут.

      – Железную требуху! – крикнул один из совсем уж пьяных, но еще соображающих мятежников – Чтобы иглой не прошибло! Все железное! Лучшее!

      – Но сердце должно быть живым – шмыгнула носом старуха с бутылкой в правой руке и с электрошокером в левой – Он ведь святой… а у святых сердца живые… живые!

10.

      Старый гусеничный АКДУ остановился перед не пожелавшей открыться дверью. Содрогающееся в конвульсиях истощенное тело киборга продолжало лежать на сомкнутых створках. Тесак колотился о стенки мобильного контейнера, выбивая странную прерывистую дробь – звучащий как предсмертный вой мало кому известной азбуки Морзе. В другом конце узкого коридора со скрежетом опустилась аварийная переборка, «перерезав» тянущуюся за умирающим парнем дорожку. Нортис лежал на окровавленном АКДУ как на древнем алтаре, подобно еще живой, но обреченной жертве жестокого ритуала. В его затуманенной болью и недостатком крови голове закружилась картинка из так любимых им некогда комиксов, где вокруг привязанного к живому инопланетному дереву галактического капитана плясали четырногие туземцы,