А упало, Б пропало. Сергей Тамбовский

нчик я наизусть помню, так что стереги сокровища и жди меня назад через… ну через десять минут максимум. Справишься?

      – Накрыть бы их чем-нибудь, – озабоченно сказала она, глядя на ящик, который я прихватил на местной помойке… показался он мне подходящим по виду, явно ему не меньше полувека было.

      – Вон лист фанеры лежит, – показал я в сторону реки, – им и накроем, помоги.

      Вдвоём мы быстренько произвели необходимые действия, после чего я убежал на улицу великого композитора Прокофьева (ещё одна жгучая загадка – как он оказался связан с нашим рабочим районом… ну будем считать, что транзитом через Александра Невского, он же помер где-то тут поблизости). Дозвониться удалось с первого же раза, на месте нужный человек оказался, в двух словах объяснил ему (ей, если уж точно) проблему, она быстро въехала и согласилась приехать как можно быстрее. Как только транспорт достанет. Так-то от них до того места, где мы с Леной якобы нашли клад, по прямой километра три всего было, пять минут на машине, но учитывая время на поиски машины, я умножил всё на пять. А потом вернулся к Леночке.

      – Всё тихо? – первым делом спросил я у неё.

      – Да, никто мимо не проходил, – ответила она, а потом задала наболевший вопросик, – ты подсчитал, сколько там и чего именно лежит? Это же у нас первым делом спросят.

      – Конечно, дорогуша, – вытащил я из заднего кармана сложенный вчетверо тетрадный листочек, – можешь ознакомиться.

      – Так, – возбуждённо сказала она, выхватив у меня листок из руки, – монеты жёлтого металла, 117 штук… писал бы уж прямо, что золотые они.

      – Не, так не пойдёт, – твёрдо осадил её я, – мы же не специалисты-материаловеды, а вдруг это позолоченная бронза, например? Или латунь какая… короче что видим, то и пишем.

      – Убедил, – продолжила изучать список Лена. – Бусы из шариков перламутрового цвета – это жемчуг что ли?

      – Возможно… а вдруг подделка какая.

      – Крест из чёрного металла с фигурой Иисуса Христа и четырьмя камнями красного цвета… наверно рубины.

      – Да, скорее всего.

      – И сколько вся эта музыка может стоить? – вспомнила она соответствующую цитату из «12 стульев»?

      – Я прикидывал примерно, – осторожно начал я, – сильно зависит от того, что напишут оценщики в Гохране.

      – Где-где? – переспросила она.

      – В Гохране, контора такая при Минфине, занимается хранением и использованием драгоценных металлов и камней. Читала «Бриллианты для диктатуры пролетариата»?

      – Это Юлиана Семёнова что ли? Просмотрела и отдала назад – не понравилось мне.

      – Вот там довольно подробно расписана работа этого самого Гохрана. Ребята оттуда должны проверить каждый предмет из нашей находки и определить его стоимость на текущий момент. По моим прикидкам может выйти и семьдесят тысяч, а может и двадцать с копейками, как подойти.

      – И нам от этого четверть причитается, да?

      – Правильно, четверть, причём освобождённая от налогов – от 5 до 20 тысяч выходит.

      – Деньги хорошие, но что-то разброс уж больно большой, почему так?

      – Сохранность ценностей можно как «хорошую» оценить, а можно как «неудовлетворительную», раз. Состояние монет как very fine или даже uncirculated, а можно как poor. Да и камни, как ты правильно заметила, могут оказаться совсем не рубинами, а к примеру пиритами, а это две большие разницы.

      – Откуда ты всё это знаешь? – подозрительно прищурилась она.

      – Да как-то попалась в руки книжонка про коллекционирование, вот и проштудировал её от нечего делать. О, а это, кажется, приехали те, кого мы ждём.

      С проспекта Сорокина свернула белая Волга-24, попрыгала немного на ухабах и остановилась рядом с нами. Из Волги выкатились двое – женщина средних лет в нарядном разноцветном сарафане и мужик, тоже не первой молодости, в серых льняных брюках и рубашке навыпуск. У женщины в руках был блокнот и ручка, у мужика фотоаппарат довольно наворочанной модели – не Кэнон конечно, и даже не Лейка, обычный Зенит, но объектив у него весьма солидных размеров был.

      – Это вы нам звонили? – сразу же взяла нас в оборот женщина, я кивнул. – Меня зовут Зинаида Яковлевна, я заместитель главного редактора «Заводчанина», а это Миша, фотокорреспондент. Слушай, а я же тебя знаю…, – сказала она после недолгого изучения моей физиономии. – Ты сын Виктора Малова с Завода, да?

      Моего отца тоже Виктором звали, так что я получаюсь Виктор Викторович.

      – Так точно, Зинаида Яковлевна, я его сын – мы с вами встречались в прошлом году, когда газета репортаж про него готовила.

      – Отлично, – обрадовалась она, – но давайте ближе к делу. Показывайте скорее свои сокровища.

      – Так вот они все, прошу любить и жаловать, – и я откинул в сторону картонку.

      – Миша, сначала делаешь снимок издали, – быстро отреагировала журналистка, – потом крупно вещи, потом девочку и мальчика на фоне всего этого… потом меня снимешь с монетами, на всякий случай. А вы давайте рассказывайте, что, как и почему.