Моя оборона! Лихие 90-е. Том 1. Артём Март

прямо тут, на застеленном газетами деревянном крашеном полу.

      Тетя Фрося провел его вглубь квартиры, в небольшой свой зал. Там, на подоконнике, у телевизора и стоял бледно-желтый с черными кнопками телефонный аппарат.

      Саша снял трубку, на память набрал номер. Стал ждать, пока ответят.

      – Да? Кто? – раздался на том конце грубый мужской голос.

      – Алло, это Саша Шелестов.

      – А. Здорова, Санек. – Голос слегка помягчел, но не сильно. – Че надо?

      – Вячеслав Евгеньевич, вы это? – Узнал Саня по голосу.

      Знал он также что кличка у Вячеслава Ивановича была “Косой”, но по прозвищу называть его Саня боялся. Саня позвонил пацанам с Черемушек. Очень он боялся рассказывать им эти плохие новости, что Летов сорвался с крючка. До смерти боялся. Однако последствий, если не рассказать, боялся еще сильнее.

      – Ага. Быстрей давай, время не трать.

      – Вячеслав Евгеньевич, а Иван Павлович на месте? У меня для него срочные новости. – Заторопился ответить Шелестов.

      – Ты время видел? Какой на месте? – Грубовато ответил Косой. – Иван Павлович в баню уехал. Пятница как никак. Че у тебя там за важные новости. Говори.

      Шелестов громко сглотнул в нерешительности. Поймал на себе обеспокоенный взгляд тети Фроси. Поборовшись с собой пару мгновений, он, наконец, решился:

      – Вячеслав Евгеньевич, Летов с крючка сорвался, – оттого, что Саня только что сказал, у него самого побежали мурашки по спине, и он добавил нерешительное:

      – Кажется…

      – Че? Ты про че? Говори по-русски, че тебе надо. Не нервируй.

      – Летов как-то узнал, что я с вами работаю, ну и отказался от сделки со Злобиным. Не ходили мы сегодня никуда. – Выпалил Шелестов на одном дыхании.

      На том конце воцарилось гробовое молчание.

      – Но… Но Летов не один в ихней компании рулит. Там и другие есть мужики. – Заторопился Шелестов, как бы себя оправдывая. – Я попробую их как-то убедить еще. Поговорю. Что-нибудь придумаю.

      – Значит, сорвался. – Косой пропустил его оправдания мимо ушей.

      – Я еще что-нибудь придумаю. Попробую как-то уговорить, как-то… что-то…

      – Знач так, фраер, – раздалось на том конце провода. – Я передам Ивану Павловичу. Завтра в три часа у нас как штык, понял? Иван Павлович порешает, что с тобой делать, а что с Летовым.

      Холодный пот выступил у Шелестова на спине до самой жопы.

      – Да ты не очкуй, Санек, – панибратски заговорил Косой. – Нормально все будет. Нормально. Порешаем.

      Да только звучала в этой его последней фразе, какая-то угрожающая нотка.

      ***

      Домой я вернулся минут через тридцать. Оставил машину под фонарем, во дворе. Отсоединил переднюю панель магнитолы, сунул в карман. Все же не две тысячи двадцать четвертый. Утром придешь, а машина вскрытая, магнитолы нету.

      Жил я в небольшом старинном особняке, что расположился на углу двух улиц: Полины Осипенко и Дзержинского. Высокий одноэтажный дом с многочисленными, но небольшими комнатами,