Корни сталинского большевизма. Александр Пыжиков

– 85, Смоленской – 26[150]. На Сормовских заводах числилось более 1000 выходцев из мещан, которые также в подавляющем большинстве были из Нижнего Новгорода или соседних промышленных губерний[151]. Другие сословия давали всего лишь 280 работников (дети военных, мелких чиновников, священнослужителей низшего ранга). С увеличением к 1909 году общей численности рабочих до 29 тыс. человек региональные источники рабочей силы остались практически те же[152]. Появление на заводах представителей нерусских национальностей в ту пору воспринималось как исключение, и трудились они, как правило, на вспомогательных работах. В 1900 году около 200 татар из Казанской губернии поступили на предприятие, но спустя несколько недель бросили работу, сославшись на тяжелые условия[153]. Русское население традиционно лучше адаптировалось к производственным тяготам. Напомним, что и бурлаками, обслуживавшими речной трафик на Волге, были также приволжские русские крестьяне, тогда как татары, чуваши, мордва и др. нанимались на эту тяжелейшую работу лишь изредка[154].

      Обратимся к другим индустриальным губерниям центра – Владимирской, Костромской и Ярославской. Население городов и рабочих поселков этой обширной территории формировалось исключительно из коренных русских жителей. Так, Иваново-Вознесенск и Шуйский уезд росли за счет притока на фабрики людей из названных губерний (большинство было из Костромского края); их уроженцы составляли около трети населения этого промышленного города[155]. Аналогичное территориальное распределение рабочего класса наблюдалось и в Ярославле: город пополнялся также из Костромской, Вологодской и Московской губерний[156], причем доля выходцев из этих мест неуклонно повышалась. К примеру, на Ярославской большой мануфактуре к началу XX века количество пришлых превысило половину всех занятых на производстве[157]. Такая же ситуация сложилась и на крупных фабриках Московской губернии. На Богородско-Глуховской мануфактуре в 1869 году трудились рабочие, в основном приписанные к Богородскому и Московскому уездам (54 % и 70 % соответственно), а к 1913 году эти показатели значительно сократились (до 24 % и 33 %)[158]. На Раменской фабрике Малютина в Бронницком уезде 75 % текстильщиков в начале 1880-х годов были из близлежащих селений, затем их доля опустилась ниже половины[159].

      Эти факты позволяют заключить, что крупная фабричнозаводская индустрия не только стягивала население в города, но и перебрасывала трудовые ресурсы из одной промышленной губернии в другую. Эти перекрещивающиеся потоки образовали целую сеть, выходящую за пределы промышленных губерний центра России. Приток же населения из сельскохозяйственной черноземной зоны, степной полосы, Белоруссии в крупную индустрию региона был совершенно ничтожным (1–2% от общей массы)[160]. То, каким образом население земледельческих

150

Егоров Е. А. Рабочие Нижегородской губернии. 1900 – февраль 1917 года. – Горький, 1980. С. 38–39.

151

Егоров Е. А. Рабочие Нижегородской губернии. 1900 – февраль 1917 года. – Горький, 1980. С. 38–39.

152

Там же. С. 40–41.

153

Там же. С. 74.

154

Архангельский С. И. Очерки по истории промышленного пролетариата Нижнего Новгорода и Нижегородской области. XVIII–XIX века. – Горький, 1950. С. 156–157.

155

Васильев Б. Н. К характеристике формирования промышленного пролетариата в России (по материалам Владимирской, Костромской и Ярославской губернии) // Ученые записки Шахтинского государственного педагогического института. Вып. 2. Т. 2. – Шахты, 1957. С. 212–213.

156

Там же. С. 214–215.

157

Мейерович М. Г. Об источниках пополнения фабрично-заводского пролетариата в эпоху империализма (на материалах Ярославской губернии) // История СССР. 1988. № 5. С. 159.

158

Водарский Я. Е. Промышленные селения Центральной России в период генезиса и развития капитализма. – М., 1972. С. 54.

159

Там же. С. 78.

160

Васильев Б. Н. К характеристике формирования промышленного пролетариата в России (по материалам Владимирской, Костромской и Ярославской губернии). С. 216.