Грустная история Глаши Веселовой. Юлия Симбирская

добавила к котлете салат с киноа и помидорами, который я очень люблю, и поставила передо мной тарелку. Видно было, что она очень старалась с этим ужином.

      – Понимаешь, я уеду на три месяца. Не на год.

      Вот так, не успеешь глазом моргнуть, и мама исчезнет. Какая разница, три месяца или год, время всегда тянется непредсказуемо, и у меня было подозрение, что это тот случай, когда месяц пойдёт за год. Вот так знать о предстоящих мучениях и соглашаться на них. А если станет совсем невмоготу? Куда мне идти в железных башмаках искать маму – в Кейптаун? Кто придумал эту командировку? Валентин Валентинович? Наелся моих пирогов и кексов, нанюхался ароматизаторов от кондитерки, а потом такую свинью подложил. Я тут же представила пятнистую круглую свинью – милая. Тьфу!

      – Тогда расскажи мне подробно, как я тут буду жить без тебя.

      Я отломила кусочек котлеты.

      – Конечно, расскажу. Мы всё продумаем за месяц.

      – И ведь лето! У меня что, будут дебильные каникулы? – меня только сейчас осенило. Получается, что моря в этом году точно не будет. У меня не будет. У мамы-то целый океан.

      – Мы всё решим, – повторила мама тихим голосом.

      Я заплакала. Этим должно было кончиться. Сидела, капала слезами в салат, а мама гладила меня по спине. Мы молча доели ужин.

      Зазвонил мамин телефон. Она посмотрела на экран и замешкалась.

      – Возьмёшь? – я кивнула на телефон, который медленно катался по столешнице и жужжал.

      Мама кивнула, вытерла полотенцем руки и наконец нажала на зелёный кружок на экране.

      – Алло.

      Разговор был странный: короткие «да», «хорошо», «конечно» и «спасибо», а чей-то бубнящий голос тараторил и тараторил в трубке.

      – Всего доброго, – мама нажала на красный кружок и отложила телефон.

      – Кто это? – я запрыгнула на подоконник поближе к синему вечеру.

      – Столько всего за один раз!

      – Чего всего? Ещё что-то есть, кроме Африки? Лучше не рассказывай!

      Я правда не хотела больше ничего знать. Прямо уши хотела ладонями зажать и громко орать «ля-ля-ля», чтобы не слышать никаких новостей.

      – Да уж тут вряд ли умолчишь, – вздохнула мама и выложила: – Во вторник пойдём дедушку встречать.

      – Куда? – спросила я, не задумываясь.

      – На вокзал, – пожала плечами мама. – В восемь тридцать поезд прибывает.

      Я вытащила из мусорного ведра пакет, затянула верёвки и понесла к двери.

      – Вынесу мусор!

      Мне срочно нужно было куда-то деться. Это, наверное, инстинкт самосохранения или что-то в этом духе. Дедушка был для меня совсем размытой фигурой, такой же чужой, как инопланетянин, например. А с чужими людьми у меня всё просто – я их избегаю.

      На лестнице было пусто и гулко, как у меня внутри в тот момент. Из почтовых ящиков торчали белые хвостики рекламных листовок: или аптечная реклама про лекарства от диареи или выгодный интернет за бешеные деньги.

      У подъезда я неловко махнула мешком, чтобы потуже затянуть, а он зацепился за ветку сирени