Уголек в пепле. Саба Тахир

удачи. Его союзники засыпали меня советами: никогда не надейся на своего инструктора. Не доверяй никому.

      Они всего лишь хотели помочь, но это давило, и когда Кинан растолкал толпу, чтобы забрать меня, я испытала нечто сродни облегчению. Он кивнул головой в сторону стола в углу пещеры и направился туда, не дожидаясь меня.

      Яркий свет, который освещал стол, лился из небольшой трещины в скале. Кинан наполнил миски водой и порошком, в котором я опознала танин. Одну он поставил на столешницу, вторую – на пол. Я почистила руки и ноги и сморщилась, когда танин проник в порезы – отметины, оставшиеся после катакомб.

      Кинан наблюдал молча. Под его пристальным взором я почувствовала себя неловко, особенно от того, что вода так быстро стала черной от грязи. Потом разозлилась на себя за свой стыд.

      Затем Кинан сел за стол напротив меня и взял мои руки. Я ожидала, что его руки окажутся грубыми, но они хоть и не были нежными, но и грубыми их не назвать. Пока он рассматривал мои порезы, я перебирала в голове десятки вопросов, которые хотела задать ему. Но все они не позволили бы ему счесть меня сильной и способной, скорее он подумал бы, что я – беспомощное дитя. Почему ты ненавидишь меня? Что я тебе сделала?

      – Тебе не нужно было соглашаться… – Он сосредоточил все внимание на моих ранах, втирая обезболивающую мазь в один из глубоких порезов. – …на это задание.

      Ты это уже и так ясно показал, болван.

      – Я не предам Мэйзена. Я сделаю то, что должна.

      – Уверен, что ты попытаешься.

      Меня ужалила его резкая прямота, хотя и было очевидно, что у него нет никакой веры в меня.

      – Эта женщина беспощадна. Последний человек, которого мы отправили туда…

      – Думаешь, я горю желанием шпионить за ней? – вскипела я.

      Кинан с удивлением поднял на меня глаза.

      – У меня просто нет выбора, если я хочу спасти единственного родного человека, который у меня остался. Поэтому… – Замолчи, мне хотелось сказать. – Не усложняй все еще больше.

      Что-то вроде смущения промелькнуло в его лице, и презрения в его взгляде поуменьшилось.

      – Извини, – сказал Кинан неохотно, но даже такое извинение лучше, чем совсем никакое. Я порывисто кивнула, подметив в то же время, что его глаза не голубые и не зеленые, а насыщенно-карие.

      Ты увидела его глаза, Лайя. А значит, ты в них смотришь. А значит, ты должна прекратить в них смотреть. Запах мази щипал ноздри, и я сморщила нос.

      – Это чертополох? – спросила я.

      Он пожал плечами, и я взяла из его рук бутылек и еще раз понюхала.

      – В следующий раз попробуйте лимонник. По крайней мере, он не пахнет как козий навоз.

      Кинан взметнул огненную бровь, обматывая мне руку марлей.

      – Ты разбираешься в лекарствах? Полезное умение. Твои дедушка с бабушкой были лекарями?

      – Дедушка. – Было больно говорить о Поупе, и я надолго умолкла, потом продолжила: – Он взялся учить меня по-настоящему всего полтора года назад. А до этого я просто смешивала лекарства для него.

      – Тебе