Главред: Назад в СССР. Книга 2. Сергей Савинов

Но нет. Мне интересно то, чем я занимаюсь, я всегда хотел быть журналистом и развиваться именно в этой профессии. Карьера для меня – это средство для достижения цели, а не наоборот.

      – Интересная мысль, – Аглая наклонила голову набок и задумчиво сжала губы, слегка прищурившись. – Полная противоположность иезуитской логики.

      – А вы думали, я иезуит? – я притворно возмутился.

      – Не обижайтесь, но поначалу у меня были сомнения, – покачала головой девушка. – Во-первых, когда вы с ходу попытались за мной приударить во время вызова.

      – Это когда я валялся в редакции, откинув копыта? – я тоже вспомнил свои неумелые попытки и про себя даже рассмеялся.

      – И тогда, и потом, уже на приеме, – Ямпольская не поддержала моего шутливого настроения и говорила серьезно. – Вы тогда выглядели не как советский журналист, а как, простите, мужлан, который видит во враче только женщину.

      – А это плохо? – уточнил я. – То есть… я не хочу сказать, что женщина не способна достичь высот в любой профессии. Просто, по-моему, неплохо видеть в докторе не только белый халат, но и душу. Внешнюю и внутреннюю красоту.

      – Евгений Семенович, мы с вами не дети, – поморщилась Аглая. – Вы меня впервые в жизни тогда увидели и тут же заглянули в душу? Не смешите, пожалуйста.

      – Тут вы правы, – признался я. – Душу я разглядел потом, когда вы мне помогли. Но это было во-первых, а во-вторых?

      – А во-вторых, когда вы слишком уж рьяно взялись помогать Садыкову, я в какой-то момент засомневалась, – продолжила девушка. – Подумала, пытаетесь обеспечить человеку лечение по дружбе и используете для этого меня. Или даже, наоборот, используете нас обоих, чтобы продвинуться по карьерной лестнице, выслужиться.

      – А вот это обидно, – заметил я.

      – Я в итоге ошиблась, – просто сказала Ямпольская. – И лучше всего поняла это даже не тогда, когда мы с вами решали вопрос чернобыльца, а когда зал сегодня скандировал ваше имя. А потом – когда на сцене все окружили вас, хлопали по плечам, пожимали руки.

      – Рад, что реабилитировался в ваших глазах, – я улыбнулся. – А вы довольно-таки прямолинейны.

      – Разве это плохо? – она резко повернулась ко мне и вздернула носик.

      – Напротив, – я покачал головой. – Это прекрасно. Кстати, вы, кажется, говорили, что любите искусство?

      Мне очень хотелось сменить тему и получше узнать Ямпольскую – что ей нравится, чем она интересуется помимо медицины. По характеру Аглая оказалась довольно жесткой, но меня это даже еще больше привлекало. Такая не будет ничего замалчивать и прямо выскажет свое недовольство. И наоборот – будет искренне радоваться. В общем, никакого притворства. Человек – открытая книга. И в то же время не без типичной женской загадочности. Волевая, решительная, избравшая себе сложную профессию. И в то же самое время – невероятно женственная на внешность и в манерах. Я украдкой смотрел на девушку и любовался тем, как она смеется или, напротив, сосредоточенно хмурится, как откидывает назад пряди волос, как вышагивает