Мы из Кронштадта. Том 1. Николай Берг

усач.

      – Мое – ничего в основном, – ответствую так же чопорно, после чего меня усаживают и предлагают рассказать что-нибудь интересное. Глаза у обоих красные, видно, что недоспали, а подремать сейчас нельзя – развезет. Судя по тому, как они поглядывают на часы – перерыв минут 15, за это время не отдохнешь, если задремлешь, а только еще больше рассолодишься.

      – С чем пожаловали?

      – С гнусным эгоистичным интересом.

      Они оживляются. Гнусный интерес – это что-то стоящее внимания.

      – И?

      – Я в разумении покушать. Обещал сегодня Наде что-нить сготовить к тому вину, что у вас тут на премии раздавали. Есть у вас что подходящее по сусекам? Чтобы такое, экзотичное.

      – Можем дать кило апельсинов.

      – Ишь ты, богато живете! Давно апельсинов не видел.

      – Да пришло тут судно очередное. Перепало чуток из грузов. И еще – тут на стадионе сегодня пионеров дрессируют – вы скажите однорукому вожатому, что я вас прислал. Думаю, у них найдется для вас пара копченых сигов, а вы отработаете потом.

      – Это что – пионеры рыбу коптят?

      – Ага. У них как полевое занятие – так они отрабатывают готовку на воздухе. Да сами увидите. К слову, ручонку ему после укуса оттяпали. Так что однорукий про вас наслышан.

      – Драться не полезет?

      – Вряд ли. Он нормальный человек.

      – Редкость, однако.

      – А как же. Стал бы я вас к кому другому посылать. Но прежде чем уйдете – что нового слышно? Нам тут не разогнуться, а вы все же вольный казак.

      – Сейчас приволокли лабораторию целиком, для диагностирования ЗППП.

      – Это здорово. Если главной удастся все провернуть, как она рассчитывает – глядишь, и справимся с этой эпидемией. Стрелять много пришлось?

      – Да знаете – не так чтоб очень. Рутинный выезд. Один морф, сотни две обычных зомби. Несерьезно.

      – Это радует. Этак, глядишь, и нам работы уменьшится, а то все тащат и тащат. Я бы с удовольствием сходил в отпуск.

      Я удивленно смотрю на усача. Нет, он совершенно серьезен.

      Усач хмыкает в свои усы.

      – Вы вот на тему чего поразмыслите: я когда в Лос-Анджелесе у своего однокашника гостил, сам удивился. Однокашник у меня из врачей в сценаристы переметнулся. Невысокого полета птица, на хлеб с маслом хватало, хотя полагаю, что скорее как литературный негр подмолачивал у более матерых. Не в этом соль. Я как-то его спросил: почему в фильмах пендосы такие тупые – обязательно им разделиться, обязательно вести себя по-идиотски, обязательно глупостей наделать. Зачем вы такие дурацкие сценарии пишете? А он мне и отвечает: «Да все просто, иначе не получится приключений. Когда все идет как надо и разумно, то вместо приключений производственный репортаж выходит, без кишок и мозгов на стенке. Не зрелищно ни разу. А вот как все разделились и пошли поодиночке Силам Зла противостоять – тут тебе и визг, и кишки, и мозги». Конечно, когда вы всей командой этого морфа проутюжили – так и рассказать вроде не о чем. А вот в одиночку если б вам пришлось это делать?

      – Сомневаюсь,