Ни о чем не жалею. Даниэла Стил

рядом, встречать ее взгляд, ощущать и разумом, и душой ее надежное и успокаивающее присутствие.

      Наступил июль, и матушка Григория неожиданно вызвала Габриэллу к себе, туда, где состоялось их первое знакомство. Странно было снова оказаться в аскетичной и чуточку мрачной обстановке этой комнаты, которая будила в памяти Габриэллы самые разные воспоминания. Казалось, прошло целых сто лет с тех пор, как она, полная самых мрачных предчувствий, приехала сюда с матерью.

      На самом же деле это случилось всего несколько недель назад. За это время Габриэлла не получила от матери ни одной весточки. Элоиза как в воду канула, но Габриэлла твердо помнила: ее мать всегда исполняла свои обещания. Значит, ровно через полтора месяца Элоиза должна вернуться за ней.

      И тогда…

      О том, что будет тогда, она старалась не думать. Ей хотелось надеяться на лучшее, но здравый смысл подсказывал, что ничего хорошего ждать не приходится. И Габриэлла самозабвенно училась, работала в саду и молилась, стараясь отогнать от себя дурные предчувствия.

      Когда сестра Мария Маргарита пришла за ней в классную комнату и довольно-таки официальным тоном объявила, что сестра Григория велит ей сейчас же прийти, Габриэлла даже испугалась, решив, что она что-нибудь натворила.

      Войдя в кабинет матушки Григории, девочка в смущении и нерешительности остановилась на пороге. Она почти всерьез ожидала, что сейчас ее станут бранить, хотя единственный грех, который она за собой помнила, это то, что во время прополки она по ошибке вырвала из земли съедобный корнеплод, перепутав его с сорняком.

      – Тебе нравится у нас, дитя мое? – спросила матушка Григория, приветливо улыбаясь девочке и в то же самое время внимательно ее рассматривая. Выражение глаз Габриэллы – Габи – было уже не таким печальным, как прежде, да и держалась она намного свободнее. Но настоятельница чувствовала, девочка по-прежнему продолжала удерживать незаметную, но тем не менее вполне определенную дистанцию между собой и теми, кто, по ее мнению, мог ее обидеть. К тому же матушка Григория заметила, что Габриэлла слишком часто ходит на исповедь. Что такого могло случиться с этой десятилетней крошкой, что она никак не решается поделиться своей тайной?

      – Да, матушка Григория, – просто ответила Габриэлла, но глаза выдавали ее беспокойство. – А что? – тотчас же выпалила она, очевидно, не в силах сдержать тревогу. – Я… я сделала что-то не так?

      В своем желании поскорее узнать, что она совершила и какое ее ждет наказание, Габриэлла даже подалась вперед. Она готова была на что угодно, лишь бы покончить с неизвестностью.

      – Не бойся, Габриэлла, ты ничего плохого не сделала, – поспешила успокоить ее настоятельница. – Почему ты так тревожишься?