Благородие. Глеб Владимирович Савченков

вета асфальта. Конденсат с руки, бесшумно, стекал на пол машины, распространяясь, постепенно промачивая обувь сидящих.

      Другая рука охранника неуверенно удерживала цепь, идущую к кандалам, навешанным на юную девушку, сидящую напротив. Цепь игриво бренчала, совершив автозак резкий поворот или начни взъезжать в гору.

      Взгляд девушки внимательно следил, как под ее ногами образуется солоноватая лужа. Мысли вертелись о несправедливости и абсурдности произошедшего пару часов назад, снова и снова погружая девушку в воспоминания.

      "Русских Елизавета Анатольевна, 1993 года рождения, за статью 134 уголовного кодекса российской федерации, вы осуждаетесь на один год лишения свободы."

      Всего одно предложение судьи завязало крепкий узелок на нити, бережно плетенной Мойрами для девушки, заставляя плутать по нему в течении года. Если бы та женщина так громко не кричала "растлительница", "проститутка", "он еще дите", то присяжные, отринув эмоции, могли бы вынести условный приговор. Но получилось, как получилось, мальчишке было всего шестнадцать и их неловкий петтинг у нее дома был признан за совращение несовершеннолетнего. Как глупо было связаться с ребенком…

      Сквозь глупые глаза охранника просвечивалось сочувствие, однако, сделать он ничего не мог. Лишь желал о том, чтобы девушка знала – ему не всё равно. Автозак беспрекословно следовал указанию педали газа, целеустремленно нажимаемой водителем. Протекторы, на его обуви, жертвенно сдирались с каждым нажатием. Комары плотным строем камикадзе разбивались о лобовое стекло машины, из-за всех немощных сил стараясь отдалить приближение тюрьмы. Один, два, три, десять, двадцать, движение дворников, один, два, три… Запах дешевого табака, в вперемешку с канцерогенами, заполнили автозак, водитель закурил.

      Лужа на полу начала расти быстрее, получив новый источник со стороны девушки, не столько солёный, сколько горький.

      Плавно снижая скорость, автозак притормозил у входа в тюрьму. Оставляя за собой след, окрашивающий дорогу в черный узор канальчиков, пронизывающих шины по площади. Мрачная бетонная коробка, чересчур нагромождённая переплетениями колючей проволоки, похищала всё накопленное спокойствие девушки. На одной из стен весел целлофановый пакет, развиваясь, словно на флагштоке.

      Она ощутила слабость, безжалостно подкашивающую ее ноги. С детства ей не приходилось напрягаться, чтобы стоять, но сейчас для этого требовалось концентрация. Звонок об открытии ворот тюрьмы, как глашатай, пронесся по улице, приводя девушку обратно в сознание. Со стороны тюрьмы к ней вышло двое охранников.

      Ощутив, давно закопанное, прикосновение чувства сострадания к этой юной и хрупкой девушке, водитель, отвернувшись, передал ей помятую пачку синего "Winston'a".

      – Держи, – сказал водитель, – тебя уже обыскали в ИВС, тут не должны.

      – Я не курю.

      – Не важно, курят там, – водитель впихнул в руки девушки пачку, и прикусил губу.

      – Спасибо. – Скромно ответила девушка, пряча сигареты под полосатую робу.

      Подошедшие охранники взяли девушку под руки, ноги еще не пришли в себя, и им пришлось дотаскивать ее до входа в тюрьму. Не взглянув назад, она оставила взгляд водителя для созерцания ее отдаляющийся спины.

      Водитель начал выкручивать руль, плавно разворачивая автозак. В чистом лобовом стекле перед ним возник тот же серпантин что и раньше. Завтра ему снова ехать по нему.

      – Нужно в выходные новые ботинки взять, – сказал он, смотря на охранника в машине.

      – Угу.

      Глава 2

      – И я короче, беру его за волосню, своей крепкой правой, – приплёскивая слюной кричала Вася, – опускаю вниз. И он начинает работать.

      – Ну ты выдала Вася, как всегда! – Кричала в ответ одна из сокамерниц, – поставила голубка на место!

      – И на самое правильное место, откуда вылез, пускай там и работает. – Согласилась другая.

      – Да бабы, ставить мужиков на место – это мое. – Со смехом подтвердила Вася.

      Стальное заграждение, предваряемое, шипящим бубнежом электронного извещателя, со скрипом, открыло проход в камеру. Женщины, ранее занятые милой беседой, всем скопом, обратили внимание на девушку у входа, за спиной которой стояло двое охранников. Одетые в камуфляжную форму, снаряженные дубинками и перцовыми баллончиками, охранники, одним своим видом, вызывали покорность, особенно у женщин. Золотые часы на руке одного из них, отлично сочетались с такого же цвета крестиком, висевшим на шее другого. Настроение у них было задорное, несмотря на будничный суровый нрав. Первый был русским, гладко выбритый, демонстрировал свою кожу цвета слоновой кости. Нахальная, острая улыбка, заточенная долгой работой в тюрьме, приклеилась к его лицу. Другой же был дагестанец, длинная борода которого, доходя до грудной клетки, заканчивалась насаженными на нее матовыми бусинами. В глазах их, спрятанная показным весельем, таилась первозданная животная жестокость, угрожающая быстрой расправой при спорах с ними.

      Девушка, стоящая спереди двух стражей порядка, походила на тонкую иву, растущую