Перебежчик. Павел Барчук

скончалась наша ведущая актриса, которую вы все любили, Лиля Беленькая.

      – Беленькая… – Шепотом протянула Комарова. – Пошлость какая…

      И в ее голосе, между прочим, не было ни капли сожаления. Впрочем, Александра Сергеевна о смерти блондинки была осведомлена. Да и на самом деле, прямо скажем, с выбором псевдонима Лиличка не особо оказалась оригинальной.

      Я отвлекся от Комаровой, повернул голову и принялся наблюдать за Вадимом. Мне нужно было видеть, как он себя поведет.

      Марков сидел с каменным лицом. При этом желваки на его скулах ходили с такой силой, что я мог оценить это даже на расстоянии.

      Белобрысый вдруг тоже повернулся и уставился прямо на меня. В его взгляде была злость. Я бы даже сказал, бешенство. Мне кажется, не будь мы в данную секунду в театре, Вадик кинулся бы на меня с кулаками.

      Соответственно, выводов несколько. И выводы эти крайне неутешительные. Вадим не знал о смерти актрисы. Вадим этому совсем не рад. Вадим решил, что Лиличку замочил я. Иначе как еще объяснить этот всплеск агрессии.

      Хреново… Если Марков непричастен, то у нас возникла новая проблема. Кто, а главное – на хрена убил актрису?

      Вообще, конечно, молодцы. Уже второй человек при известии о гибели блондинки думает, будто устроил ей эту гибель Максим Сергеевич.

      – Но мы не отменили представление…Просто не имели на это права… – Продолжал свою трогательную речь режиссер. – Во имя ее таланта. Во имя великого искусства. Сегодня мы сыграем спектакль в память о Лиле…

      Он опустил голову, постоял секунду, а потом покинул сцену в полной тишине. Тишина, кстати, не была следствием того, что зрители прониклись словами режиссера. Мне кажется, большинство из них вообще не поняли, о ком речь. Просто хлопать после такого выступления вроде глупо.

      – Нина… – Марков резко встал с места и посмотрел на Филатову сверху вниз. – Мы уходим.

      – Как уходим? – Ниночка подняла изумлённый взгляд на Белобрысого.

      – Я – ногами. Ты знаешь иной способ?

      Вадимка реально был в бешенстве. И с каждой минутой зверел все сильнее.

      – Но… – Филатова хотела, наверное, сказать, что поведение Маркова отдаёт неадекватностью. То тащит в театр, то из театра. Но глядя на Вадима, решила не рисковать.

      – Молодой человек, – С заднего ряда послышался раздражённый шёпот. – Вы, может, сядете? Спектакль, между прочим, начался.

      Вадим оглянулся назад, но промолчал. Он выбрался из ряда кресел, а затем направился к выходу.

      Филатова вздохнула и посмотрела на меня. Именно на меня. Внимательно посмотрела, с легким прищуром.

      Я снова заподозрил, что Нина Ивановна имеет большое желание высказаться. Однако, если это и было, она все равно не решилась произнести вслух свои мысли.

      Ниночка, прощаясь, молча протянула мне руку, которую я пожал в ответ. Не видел повода этого не сделать. Хотя, с левой стороны раздалось