Звери малой земли. Чухе Ким

обратилась к матери госпожа Серебро. В ее словах звучала бесповоротная категоричность. – Я вам выплачу 50 вон. Служанкой она бы заработала эти деньги за два года. И, конечно, мы предоставим ей комнату, пищу, занятия и одежду. Через несколько лет она сможет приступить к работе. Как только выплатит мне 50 вон с процентом, то будет свободна отправлять вам все, что сочтет нужным.

      Губы матери сжались в тугую кривую линию.

      – Я сюда пришла не продавать дочь в куртизанки, – выпалила она, особенно подчеркнув последнее слово вместо того, чтобы сказать то, что хотела: шлюхи. – Или вы думаете, что я из таких матерей?

      – Ваша воля. – Госпожа Серебро не выглядела смущенной, но Яшма отметила, что уголки ее рта тронула едва заметная презрительная улыбка. – В любом случае на кухне вас ждет суп, – бросила дама, собираясь уходить.

      – Госпожа, постойте. – Яшма сама удивилась тому, что осмелилась заговорить. Мать хлопнула ее по плечу в надежде приструнить дочь, но Яшма продолжила: – Я готова остаться и стать вашей ученицей… Мама, все в порядке. Я это сделаю.

      – Цыц. Ты не понимаешь, о чем идет речь, – шикнула на нее мать. Если бы они были с дочерью с глазу на глаз, то Яшма услышала бы длинный поток непристойностей на тему того, чем занимаются женщины, зарабатывающие на жизнь своими промежностями. В присутствии же госпожи Серебро мать ограничилась тычком Яшмы меж лопаток, выглядевших как сложенные остренькие крылышки так и не оперившейся птички.

      Госпожа Серебро улыбнулась, будто бы внимала невысказанным мыслям.

      – Да, то, чем мы занимаемся, – дело далеко не для всех. Знаешь ли ты, что именно представляет собой наше занятие?

      Зардевшаяся Яшма кивнула. Подруги, чьим сестрам выпало вступить в брак в возрасте 14–15 лет, рассказывали ей, что именно происходит в брачную ночь. По всей видимости, малоприятное времяпрепровождение, но от одной мысли о нем у нее сводило ляжки. В любом случае тело подсказывало, что не было особой разницы в том, произойдет это действо с одним мужчиной за бесплатно или с множеством мужчин за деньги. По прошествии нескольких лет Яшму все равно бы отдали замуж тому, кто предложил бы за нее большую цену. Например, сельскому врачу, который неустанно подыскивал пару болезненному сынку. Яшма даже ощущала сострадание к молодому человеку, но столь же ясно чувствовала, что любая участь лучше брака с олухом, чьи сжатые в клешни руки были мало пригодны для ласк. Такому мужчине она была бы на самом деле не женой, а сестрой, позже – даже матерью.

      Пятьдесят вон – это в два раза больше, чем даже доктор был готов отдать за нее. И этих денег ее семье хватило бы надолго: и на небольшой участок от хозяина земли, и на молоденького петушка, и целую кучку здоровеньких курочек в придачу. Им не пришлось бы больше отправляться спать на пустой желудок. Мальчишек можно было бы отправить в школу, а младшей дочке подыскать достойную пару из уважаемой семьи землевладельцев. Но только при одном условии – никому в деревне нельзя было прознать о том, что Яшму продали