Жатва. Владимир Василенко

неровными костяными наростами. Форма черепа тоже изменена, зубы, кажется, стали больше. Животы, наоборот, впали так, что отчетливо видны ребра, будто после нескольких недель голода. Да и в целом что-то крупноватые собачки, даже для ротвейлеров. Похоже, в них вселилась та же самая пакость, что и в людей там, в больнице.

      Но почему тогда в меня ничего не вселилось? Или в того пацана с первого этажа? Или в мародеров на улице? Какой-то очень избирательный вирус.

      Я встрепенулся, заметив боковым зрением движение справа. Дернулся было, чтобы вскочить, но покусанная нога подвела, и я рухнул обратно на скамейку.

      Женщина лет тридцати-тридцати пяти. С растрепанными светлыми волосами, опухшим от слез лицом с размазанной вокруг глаз тушью. Легкое летнее платье разодрано на плече, понизу запачкано чем-то бурым.

      Она шла в мою сторону, уставившись в пустоту перед собой, и что-то беззвучно бормотала. Учитывая обстоятельства, я даже поначалу принял ее за очередную одержимую – двигалась она, пошатываясь, механически переставляя ноги, будто зомби.

      Но нет. Вроде нормальная. Только в глубоком шоке.

      – Эй… – позвал я.

      От звука моего голоса женщина вздрогнула, переведя взгляд на меня.

      На следующей фразе я запнулся. В самом деле, что сказать-то? Спросить, в порядке ли она? Конечно, ни хрена не в порядке, не видно, что ли?

      Блондинка пустым взглядом уставилась на все еще подергивающиеся трупы собак. До чего же живучие гадины…

      – Не бойтесь. Они уже никому не причинят вреда, – сказал я. – А вы бы шли домой. Ну, или куда-нибудь в безопасное место. Вдруг тут еще какая-нибудь хрень шастает.

      – Это мои собаки, – вдруг хриплым монотонным голосом произнесла она, продолжая шагать вперед. Только сейчас я заметил, что она босая, а ноги исцарапаны в кровь до самых колен. – Султан. Кара… Они ночью будто взбесились. Сашу загрызли, мужа моего. Павлика. Аленку… А меня почему-то не тронули.

      У меня в горле сжался горький комок, в голову снова полезли страшные мысли. У меня ведь и у самого дочка где-то здесь, в городе. И если волна этого кошмара докатилась и на другой берег, то…

      Остается, конечно, надежда на уговор с Козлоногим. Но вся та встреча в подвале морга настолько сюрреалистична, что кажется сном. Я не успокоюсь, пока своими глазами не увижу Лиску живой и здоровой.

      Где-то хлопнула подъездная дверь.

      – Ира! – истошный женский крик неприятно резанул по ушам.

      К блондинке, размахивая руками, неслась полная пожилая женщина. Добежала, обхватила в охапку, зарыдали вместе. Еще немного – и во двор из ближайшего подъезда потянулись еще какие-то люди. Вскоре их во дворе собралось десятка два-три, не меньше. Кто-то подтягивался поближе, но остальные предпочитали разглядывать место побоища издалека.

      Как я и думал. Прятались все. А я, получается, в ловушку попал. Хоть бы кто из окна крикнул, предупредил!

      – Ты как,