Боец. С. Массери

Я не помню, когда в последний раз кто-то расчесывал мои волосы, не считая девушки, которую насильно выдали замуж за Титана, или женщины, которая вошла в комнату перед нашим отъездом на пресс-конференцию и грубо собрала мои волосы в низкий конский хвост.

      Аполлон попеременно проводит по моим волосам то рукой, то расческой, и когда его ногти касаются моей головы, я издаю одобрительный стон. Он зарождается где-то в глубине моего горла и просто выскальзывает наружу, а когда ногти Аполлона снова касаются моей головы, я уже не хочу сдерживать свои стоны.

      – Продолжай издавать эти звуки, детка, и мой самоконтроль вылетит в трубу.

      Когда я слышу его голос рядом с моим ухом, я откидываю голову назад.

      – А что, если я хочу, чтобы ты потерял контроль?

      – Футболка. – Хрипло произносит он, приподнимая подол.

      Я поднимаю руки, позволяя ему снять с меня футболку, и он швыряет ее куда-то за свою спину.

      Аполлон опускается на колени и стягивает с меня брюки, которые я тоже сбрасываю без тени сомнения. Оставшись в нижнем белье, поворачиваюсь к нему, но обнаруживаю, что он стоит всего в нескольких сантиметрах от меня. Я не предпринимаю никаких попыток прикоснуться к нему, хотя на самом деле чертовски этого хочу.

      – Что ты делаешь? – спрашиваю я.

      – Отправляю тебя в душ.

      – Ну да, – язвительно говорю я, и он улыбается, стаскивая с себя футболку.

      Поперек его живота я вижу неровный розовый шрам.

      – Вчера мне сняли швы – вот почему я был в больнице.

      – Тебе ставили капельницу, – вспоминаю я.

      – У меня было обезвоживание.

      Прикусываю нижнюю губу и неуверенно протягиваю руку, чтобы прикоснуться к его животу, и мой палец скользит прямо под линией шрама.

      – Я ожидала увидеть круглый шрам от пули.

      – Им пришлось вскрыть меня, потому что были некоторые внутренние проблемы, но сейчас беспокоиться не о чем. – Он ловит мою руку и подносит ее к своим губам, целуя пальцы. – Доктор приказал залечь на дно и сказал, что я выживу. Так что, думаю, шансы у меня неплохие.

      – Мне все так надоело, – говорю я, опуская голову.

      – Знаю, но так будет не всегда.

      Аполлон открывает дверь в душ, и на меня обрушивается волна горячего воздуха.

      Я завожу руки за спину и расстегиваю бюстгальтер. Бретельки соскальзывают с моих плеч, и я роняю его на пол, игнорируя то, как загорается взгляд Аполлона, задерживаясь на моей груди. К бюстгальтеру присоединяются трусики, и я задумываюсь, что не чувствую себя уродкой, обнажаясь перед Аполлоном, хотя, возможно, мой вид может его отпугнуть. Я снова похудела настолько, что у меня выступают ребра, и могу поспорить, что под моими глазами залегли тени.

      – Ты прекрасна, – шепчет Аполлон.

      Его мнение противоположно моему, но именно эти слова мне нужно сейчас слышать.

      Мне нечего терять, и я не знаю, почему эта мысль, пришедшая мне в голову, практически выводит меня из равновесия. Мне надоело быть