Разрушительница проклятий. Одри Грей

Теней, это место действовало ей на нервы! Вот бы Сурай оказалась сейчас здесь, чтобы выслушать ее жалобы! Хейвен представила, как Рук усмехается, как они вместе пробираются сквозь заросли леса, а Ашерон крадется впереди, раздраженный какими-нибудь словами или поступками Хейвен – например, тем, что она дышит или просто существует.

      И все же… она скучала по ним. По всем.

      Еще несколько часов назад Хейвен ни за что бы не призналась в подобном… но это правда. Она привыкла к компании Солисов и полюбила их. Даже если они смеялись над ней и обращались как с домашним животным, даже если у Ашерона была привычка одергивать и дразнить ее, ей все же нравилось находиться рядом с ними – так она ощущала себя в безопасности.

      Ты становишься мягкотелой, Эшвуд.

      Отогнав мысли о Солисах, Хейвен углубилась в заросли, рыча себе под нос из-за того, что тени между деревьями, казалось, удлинялись и темнели у нее на глазах.

      От напряжения на коже выступила испарина, по рукам побежали мурашки. Девушка вытащила кинжал, щедро одолженный ей Повелителем Теней.

      Оружие было тяжелее, чем хотелось, снабженное замысловатой золотой рукоятью с ониксовым эфесом в виде крыльев ворона. Рукоять покрывали рубины и черные бриллианты, и их дурацкий отблеск слепил Хейвен. Нелепое, безвкусное оружие, даже по меркам Владыки Преисподней.

      Тем не менее, ворграты умели оставаться незаметными. К тому времени, как она заметит одного из них рядом, воспользоваться луком уже не получится. А еще Хейвен лелеяла надежду, что застанет этого ворграта спящим – ведь им же нужно спать – и сможет каким-то образом вывести его из строя так, чтобы он этого не заметил.

      Так что тяжелый, заряженный магией кинжал по имени Месть ей пригодится.

      Заросли лиан и листвы стали плотнее, еще больше заглушая свет. Хейвен осторожно пробиралась вперед, а ветки и шипы впивались ей в щеки, когда она пригибалась и скользила сквозь растительность, которая словно сжимала ее плотным кольцом.

      Несомненно, если бы Столас увидел, как она собирается использовать его любимый кинжал, он бы разозлился, но ей было все равно.

      Заросли становились все гуще, пока Хейвен не оказалась в густой путанице ежевики и лиан. Паника сковала тело, и она забыла, что нужно вести себя тихо. Забыла, что должна держаться спокойно. Дико хрипя, Хейвен рванулась вперед, навстречу воздуху, свету…

      Образовался проем, куда она и провалилась.

      На миг ослепнув от влажной темноты, окрашенной в красный цвет последними лучами солнца, Хейвен поправила шляпу и огляделась. На расстоянии примерно десяти метров от нее возвышалось огромное дерево. Его массивный корявый ствол находился в центре тщательно сложенного кем-то гигантского гнезда из лиан, ветвей и костей, склеенных вместе высохшей грязью.

      У подножия дерева виднелись необъятные корни, похожие на сердитых серых змей, наполовину зарывшихся в почву. Толстые и широкие ветви дерева низко склонялись к земле. А на самых маленьких ветвях висели темные каплевидные плоды.

      Инжир ворграта.

      Хейвен замерла,