Грешные намерения. Элизабет Хойт

моего отца, однако наедине с Артом давала себе волю, а тот передавал ее слова мне. Так вот, его мать говорила, что, если отец не уделяет внимания ни физическому, ни духовному развитию сына, то его место – в тюрьме, а мое – в приемной семье. Она, кстати, не возражала в таком случае стать мне приемной мамой и выделить для нового сына гостевую спальню. Я любил миссис Рот. Каждый раз, когда она спрашивала, не хочу ли я лимонаду, сердце мое на миг учащало свой ритм. Все бы для нее сделал, любую просьбу выполнил.

      – Твоя мама – просто чокнутая, – сказал я Арту. – Сумасшедшая, каких поискать, и ты не хуже меня об этом знаешь. Какое еще единение? Каждый человек живет для себя. Любой, кто считает, что все люди – духовные братья, закончит тем, что окажется под толстой задницей Кассиуса Деламитри, вдыхая вонь его яиц.

      Миссис Рот желала сводить меня в синагогу. Дело было не в обращении – просто ей хотелось, чтобы я получил новый жизненный опыт, впитал новую культуру и все такое прочее. Слава богу, отец Арта ее осадил, сказав – ни в коем случае, не наше это дело, не сходи с ума, дорогая. Кстати, у миссис Рот на бампере машины красовалась наклейка со звездой Давида и надписью «Горжусь!».

      – Итак, Арт, – как-то сказал я, – у меня к тебе еврейский вопрос: твои родители – фанатичные евреи, верно?

      «Не сказал бы, что мы ФАНАТИЧНЫ. На самом деле – довольно умеренны. Конечно, мы ходим в синагогу, соблюдаем еврейские праздники и все такое».

      – Говорят, евреям обязательно обрезают конец, – заметил я, положив руку на ширинку, – вроде как религия требует. А скажи-ка…

      Арт уже что-то строчил в блокноте.

      «Я проскочил. Родители дружили с одним прогрессивным раввином и, как только я появился на свет, обсудили с ним этот вопрос. Хотели выяснить официальную позицию».

      – А он что?

      «Сказал, что допускаются исключения для тех, кто во время обрезания может лопнуть. Родители сперва решили, что раввин шутит, а потом мама провела небольшое исследование и поняла, что я и так чист – если рассуждать понятиями Талмуда. Ведь крайняя плоть, как ни крути – это кожа. А если не кожа, значит, и обрезать не надо».

      – Забавно, – удивился я. – Даже не думал, что твоя мама имеет представление, что такое член. А она, выходит, эксперт. Попал я пальцем в небо… Знаешь, если ей захочется продолжить исследования, у меня для нее есть любопытный экземпляр.

      Арт написал в ответ, что придется маме запастись микроскопом, а я сказал – нет, ей придется отойти на несколько ярдов, если я расстегну штаны, ну и все в таком вот духе. В общем, сами понимаете, какой у нас был разговор. Подкалывал потом Арта насчет его мамы при каждом удобном случае – не мог удержаться. Стоило ей выйти из комнаты, как я шептал, что его старушка сохранила весьма симпатичную задницу. Как Арт смотрит на то, что я на ней женюсь, когда его папа сыграет в ящик? Надо отдать Арту должное – он по поводу моего папы не прошелся ни разу. Если приятелю уж очень хотелось меня уязвить, он подшучивал над тем, как я облизываю пальцы после еды или порой надеваю