Традиции & Авангард. №4 (19) 2023 г.. Коллектив авторов

Но третья коровка никак не прилетала.

      Появился шмель. Его жужжание напрягало меня, поэтому я снял кепку и отмахнулся.

      Наши парни вычислили координаты крупнокалиберного пулемёта укронациков. Вышли одноглазые. Один плюс пять уехали за грибами. Минус два без вести.

      На войне лучше не привыкать к сослуживцам. Каждая утрата убивает внутри тебя что-то живое. Стараюсь дистанцироваться. Хорошо и тепло общаюсь со всеми, но при этом держусь на расстоянии. С божьими коровками хорошо дружить. Они похожи друг на друга.

      Теперь для меня все божьи коровки будут Бовками или Жьяками. Так в моей голове каждая из них будет жить вечно.

      В следующий раз (пусть это будет в новом году!) поймаю божью коровку, посажу на ладонь и буду разглядывать, чтобы понять, кто она: Вовка или Жьяко. А если повезёт, то и Госпожу Ро увижу. Толстенную-претолстен-ную, с бессчётным количеством чёрных пятнышек на малиновых (пусть будут малиновые!) крылышках.

      Если принять за данность, что вечность существует, пока живёт человек, а каждого человека зовут Огого-шем, то Огогош вечен, как Вовка, Жьяко и Госпожа Ро.

      9 июля, четыре утра

      Всю ночь лил дождь. Под утро перестал.

      Проснулся в час ночи. К двум на пост. Надо не спеша собраться. Сижу под навесом во дворе, пью кофе, курю.

      К половине второго из своей конуры вылез Фома-два.

      – Не спится? – спрашивает.

      Я чуть не поперхнулся.

      – Спится. Только на работу пора. Тебе тоже.

      – У меня подозрение на пневмонию. Завтра с утра на больничку еду. Можно кофе?

      Фома-два, не дождавшись ответа, берёт мою чашку и делает из неё глоток.

      – Теперь и у меня будет пневмония, – говорю.

      – Яне знаю, что такое пневмония.

      – Это воспаление лёгких. От него умирают чаще, чем от пули на войне.

      – А-а-а-а, – растягивает Фома и делает ещё один глоток из моей чашки.

      Фома-два – потому что в подразделении есть ещё один Фома. Тут двойников много. Малой, Малой-два-три-четыре-тридцать. Добрый, Старый, Кот и т. д. – все с номерами.

      Фома продолжает светскую беседу, допивая мой кофе:

      – Мне тоже на пост, говоришь?

      – Да.

      – А куда?

      Открываю телефон, на который фотографировал расписание.

      – На дальний.

      – У тебя неправильное расписание. Мне не туда.

      – Правильное. Туда.

      Не было ещё ни одного дня, чтобы Фома пришёл на пост вовремя и на тот, на который нужно прийти. Он уже неделю ходит как лунатик. Еле передвигается. Уговорил его вчера сходить к медикам. Отказывался, ссылаясь на то, что ему теперь уже ни чем не помочь. По правде говоря, он меня пугает. Разговаривает сам с собой, смотрит в пустоту или сквозь собеседника, будто не видя его, ходит медленно. Похож на зомби.

      – У меня на войне псориаз прошёл, – продолжает Фома. – Что такое псориаз, я знаю. Это большая перхоть на голове. Её отковыриваешь, но она потом снова нарастает.

      Меня начинает подташнивать. Надеваю броник, плащ, беру автомат. Фома тоже одевается. Включает фонарик,