Грядущая буря. Роберт Джордан

подумал Ренальд. За фургоном на привязи шла вереница домашней живности: пять коз и две дойные коровы. В задней части повозки были привязаны клетки с черноперыми курицами, а сам фургон был доверху загружен домашним скарбом, мебелью, мешками и бочками. Юная дочурка Тулина, Мирала, сидела на козлах рядом с отцом и матерью – золотоволосой южанкой. Вот уже четверть века, как Галлана замужем за Тулином, а Ренальд до сих пор думает о ней как о «той девушке с юга».

      Все семейство – в фургоне, а за фургоном идет их лучший домашний скот. Нет сомнений, куда-то уезжают. Но куда? Погостить к родичам? Играть с Тулином в камни Ренальд не садился вот уже… уже три недели. Да и не время по гостям разъезжать, весна на носу, и надо с севом торопиться. Кто-то же должен подновлять сошники и точить косы. Кто же этим будет заниматься, коли погас огонь в кузне у Тулина?

      Пока Ренальд набивал трубку табаком, Тулин остановил фургон у изгороди. Худой седоволосый кузнец передал вожжи дочери, потом спустился с козел. Когда его ноги коснулись земли, в воздух взметнулись облачка пыли. Где-то вдалеке позади кузнеца по-прежнему собиралась гроза.

      Тулин открыл калитку, шагнул во двор и направился к крыльцу. Вид у него был взволнованный. Ренальд открыл было рот, собираясь поприветствовать гостя, но тот заговорил первым.

      – Лучшую наковальню я зарыл на старых грядках, там, где у Галланы клубника росла, – сказал рослый кузнец. – Не забыл, где это? Там же я припрятал и свои самые лучшие инструменты. Они хорошенько смазаны и уложены в крепкий сундучок, а для сухости в тряпки завернуты. Так что ржавчина до них не доберется. По крайней мере, какое-то время.

      Ренальд закрыл рот, держа в руках наполовину набитую трубку. Если Тулин зарыл свою наковальню… М-да, это означает, что в планы кузнеца скорое возвращение не входит.

      – Тулин, что?..

      – Если я не вернусь, – сказал Тулин, посмотрев на север, – выкопай мое имущество и позаботься о нем. Ладно, Ренальд? Продай тому, кому они нужны будут. Мне бы не хотелось, чтобы по моей наковальне кто попало бил. А те инструменты я два десятка лет подбирал, ты же знаешь.

      – Но, Тулин!.. – воскликнул потрясенный Ренальд. – Куда ты собрался?

      Кузнец повернулся к нему, оперся рукой о перила крыльца. Взгляд карих глаз был серьезен, как никогда.

      – Надвигается гроза, – сказал Тулин. – И я считаю, что должен отправиться на север.

      – Гроза? – спросил Ренальд. – Та, что на горизонте? Ты об этом? Да, вид у туч, Тулин, тот еще – и чтоб сгорели мои кости, ничего хорошего они явно не сулят, – но что толку от них бежать? Мы с тобой и не такие бури переживали.

      – Нет, старина, эта буря на них не похожа, – промолвил Тулин. – Эта гроза из таких, на какую глаза не закроешь.

      – Тулин, о чем ты толкуешь? – воскликнул Ренальд.

      Но не успел кузнец ответить, как сидевшая в фургоне Галлана крикнула:

      – Ты ему о кастрюлях сказал?

      – Ах да! – откликнулся Тулин. – Галлана до блеска отмыла тот набор кастрюль,