Чужая школа. Иар Эльтеррус

из подвала завхозом, Егором Кузьмичом Бойченко, хитрым, всегда хмурым лысым мужичком, зато мастером на все руки, потому его и приняли на эту должность. Директор ни разу не пожалел о своем решении – все в школе работало как часы.

      – И вам поздорову, – недовольно пробурчал Кузьмич. – Иван Афанасьевич, ну не знаю я, как энти проклятые бомжи сюда забираются и чего их в школу тянет, будто им тут медом намазано! Седня опять троих из подвала вытурил! Вчера двоих! Это чего ж деется, а? Совсем охренели! А участковый ничо делать не хотит! Я ему уж пять заявлений накалякал! Бурчит, что пока, мол, не убили али не украли, все в порядке. А что энти вонючки мне весь подвал изгваздали да обоссали, энто как?!

      Действительно, школа переживала какое-то нашествие бомжей. Буквально все бездомные не только из города, но и из окрестностей стремились хоть раз переночевать в школьном подвале, утверждая, что после этого все болячки проходят. Один вообще заявил, что забыл про цирроз печени. А как бомжи ухитрялись пробираться в запертый подвал и вовсе оставалось загадкой. Но не проходило дня, чтобы завхоз не выдворял оттуда одного-двух.

      – Не знаю я, что с этим делать, Егор Кузьмич, – развел руками директор. – Гоняйте их, я вам премию выпишу.

      – Лады, Иван Афанасьевич, – сразу подобрел завхоз. – Пойду дальше трубы проверять, чегой-то мне их поведение не нравится, где-то течь.

      Директор кивнул ему и отправился дальше. Войдя в учительскую, он поздоровался с присутствующими, а присутствовали далеко не все – двадцатое августа только, многие еще не вышли из отпусков. Возле стола слева стояла новенькая учительница русского языка и литературы, Ирина Васильевна Томилина, совсем еще девочка, сама выглядящая десятиклассницей. Не очень красивая, но милая. Она тоже поздоровалась и радостно улыбнулась Ивану Афанасьевичу.

      – Приветствую, – прогудел Константин Петрович Воложанин, трудовик, кряжистый сибиряк с окладистой, ухоженной бородой. По постановлению президента в школах России два года назад снова ввели уроки труда, пришлось срочно искать преподавателя, причем непьющего, что было труднее всего. Нашел, и очень хорошего.

      – И вам доброго дня, – поднял голову от планшета Ефим Наумович Дейнего, одесский еврей, сбежавший из Украины после событий второго мая две тысячи четырнадцатого года и с тех пор люто ненавидевший бандеровцев, желая им всяческих несчастий. В школе он преподавал химию и биологию – Слышали, эти сволочи опять Донецк обстреляли! Ну когда же наши начнут воевать всерьез, а не на полшишечки?!

      – Тише, Ефим Наумович, тише, – выставил руки перед собой директор. – Я полностью разделяю ваше негодование, но от нас ничего не зависит. К сожалению. А теперь, коллеги, я хотел бы обсудить…

      Его прервала распахнувшаяся настежь дверь, в которую буквально