Сердце Гудвина. Ида Мартин

спрыгнула с качелей ей навстречу. Пришлось последовать за ней и, подхватив под локоть, увести в сторону, прежде чем произошло столкновение.

      – Пока, – крикнула нам вслед Ника.

      – Угрожать она мне еще будет, коза, – возмущалась Ксюша, пока мы шли в ТЦ. – Теперь нарочно возьму и отобью его у нее.

      – Не дури! К чему сейчас еще и эти проблемы?

      – К тому, что жить нужно сейчас. И если хочешь что-то сделать, то тоже сейчас, чтобы потом не кусать локти, что не решилась. Я хотела влюбиться в Лу, вот и влюблюсь.

      – Ты же вроде пообещала мне, что не будешь с ним связываться?

      – Пообещала. Но Марго меня выбесила.

      В понедельник математика была третьим уроком, и я, прижавшись плечом к такой же нахохлившейся и полусонной Ксюше, пригрелась.

      У доски Веня Шалаев делал доклад о ярких фигурах в мире математики. Иван Сергеевич дал это задание тем, кто хотел закрепить пятерку. Мы с Ксюшей, разумеется, в этот список не попали, поэтому не готовились и своей очереди не ждали.

      Веня вещал о некоем Абрахаме де Муавре, который при помощи арифметической прогрессии вычислил дату своей смерти.

      Никогда прежде слово «смерть» меня не пугало и не вызывало каких-то особенных чувств. Ну смерть и смерть, чего тут такого? С ее упоминанием сталкиваешься по сто раз на дню: на уроках литературы, истории, биологии, в интернете, кино и книгах. Необратимое прекращение жизнедеятельности организма – не более.

      Однако в тот момент, когда Веня произнес это слово, я вдруг ощутила нечто похожее на удар током. Мощную болезненную вспышку тревожного беспокойства, настолько сильную, что показалось, будто еще секунда – и я отключусь. Резко вздрогнув, я откинулась на спинку стула. Меня окатил жар.

      – Что случилось? – шумно вскинулась Ксюша. Убрала с моего лица густую завесу волос и потрясла за руку.

      Проскурин с Лу обернулись, а математик обеспокоенно подошел к нашей парте.

      – Алиса, тебе нехорошо?

      – Можно выйти? – прошептала я, все еще чувствуя заложенность в ушах.

      – Конечно, – Иван Сергеевич испуганно кивнул, – ты уверена, что тебе не нужна помощь?

      – Я помогу! – Тут же вскочив, Ксюша быстро покидала наши с ней вещи в свой рюкзак и вытащила меня в коридор. Как только дверь класса за нами закрылась, я сползла по стене вниз. Подруга опустилась рядом на корточки.

      – Что? Живот болит?

      – Нет.

      – А что?

      – Кажется, это опять.

      – Что это?

      – То самое! – Я многозначительно посмотрела в ее прекрасные, густо накрашенные черной тушью миндалевидные глаза, и они со страхом распахнулись.

      – То самое?

      – Да. И очень сильно. Неожиданно. Как будто на кнопку нажали.

      – Может, ты о чем-то таком думала?

      – Вообще нет. Я просто слушала Шалаева, вот и все.

      – Ты уверена, что это оно?

      – А ты? Ты ничего не почувствовала? Не заметила?

      – Не-а, – Ксюша помотала головой, отчего