Госпожа камергер. Виктория Дьякова

Стены мечети обильно украшали мраморные и гипсовые резные пластины. Даже спустя столетия в перестроенном здании можно легко было найти то особое место на обращенной к Мекке стене, где находился михраб, ниша для Корана, облицованная мозаикой и эмалью.

      После изгнания арабов, мечеть долго пустовала и разрушалась, пока мыс Каталана не присмотрели для своего пристанища христианские монахи-кармелиты. Последователей французского отшельника святого Бертольда, учредившего Орден Кармелитов в начале двенадцатого века в Палестине, на Каталане привлекло то, что особая природа, окружающая мыс и поселения вокруг, напоминала им о восточных землях. Действительно, многие потомки первых мавританских мореплавателей так и остались жить на Каталане. Они говорили на своем языке, представлявшем собой причудливую смесь арабского и латыни, молились своему Богу, немного Магомету и немного Христу, – жили как морские птицы в гнездах на скале, совершенно обособленно и скрытно.

      Обосновавшись на мысе, первые кармелиты привлекли арабских мастеров, оставшихся в селениях, к воссозданию храма, только теперь уже посвященного Иисусу Христу. Однако арабы строили монастырь по-своему – сурово и строго внешне, но с необычайной роскошью во внутреннем убранстве. Привычные к сухой и знойной погоде, царящей в этих местах, они особо заботились о том, чтобы обеспечить обитателям монастыря прохладу. Для этого они воссоздали прямоугольный двор мечети с тенистыми деревьями, жилые постройки притиснули как возможно ближе друг к другу, что мешало проникновению солнца, а весь монастырь обнесли высокими, мощными стенами, сделав его похожим на мавританскую крепость.

      У маленькой золотоволосой девочки, когда, одевшись впервые в просторную коричневую тунику кармелитов с широким белым наплечником, Мари-Клер сделала свои первые самостоятельные шажки по монастырю, его гипсовые своды, подковообразные арки и напоминающие длинные монашеские капюшоны выступы вызывали благоговейное восхищение и трепет…

      Главный собор монастыря, посвященный святой мученице Терезе, благодаря его тонким стенам и игольчатым колоннам, поддерживающим крышу, походил на гигантский шатер, раскинувшийся над морем. Ранним утром, когда солнце вставало, яркое и сверкающее, его первые пурпурные лучи расцвечивали рубинами пенистые гребни волн и играли множеством жемчужных и опаловых красок на бесчисленных арабесках, украшающих своды храма, на перламутровых мозаиках, вставленных в огромные павлиньи перья, обрамляющие входы и высокие стрельчатые окна собора.

      Жили монахини также по-мавритански: в их скромных кельях не существовало кроватей – их заменяли покрытые грубой холщовой тканью оттоманки, а вместо шкафов они пользовались стенными нишами с дверцами, которые имели решетку из точеных деревянных полочек.

      В главной молельной комнате и в общей монастырской столовой поражали огромные деревянные скамьи и сундуки, стоящие в нишах окон, – они были обиты потершейся с годами кожей, а поверх нее перетянуты ажурными металлическими накладками.

      Самым