Имперская тектоника. Архитектура III рейха. Андрей Васильченко

киноленту… “Триумф воли” был отнюдь не документом, запечатлевшим реальность, а основой, на которой данная реальность возникала. Документальное свидетельство занимало место реальности». Эта мысль подтверждается отрывками из воспоминаний Альберта Шпеера, который описал, как не удалось снять выступления некоторых из ораторов и им пришлось повторять свои речи уже в павильонах берлинской киностудии. «По предложению Лени Рифеншталь Гитлер отдал распоряжение повторить эти сцены в павильоне. В одном из больших павильонов берлинского Йоханнисталя я смонтировал декорацию, изображающую часть зала, а также президиум и трибуну. На нее направили свет, вокруг озабоченно сновали члены постановочной группы, а на заднем плане можно было видеть Штрайхера, Розенберга и Франка, прохаживающихся туда-сюда с текстами своих выступлений, старательно заучивая свои роли. Прибыл Гесс, его пригласили сниматься первым. Точно так же, как перед 30 000 слушателей на съезде, он торжественно поднял руку. Со свойственным ему пафосом и искренним волнением он начал поворачиваться точно в том направлении, где Гитлера вовсе и не было, и, вытянувшись по стойке “смирно”, воскликнул: “Мой фюрер, я приветствую вас от имени съезда. Съезд продолжает свою работу. Выступает фюрер!” При этом он был настолько убедительным, что я с этого момента был полностью убежден в подлинности его чувств. Трое других также натурально играли свою роль в пустом павильоне и проявили себя как талантливые исполнители. Я был совсем сбит с толку; напротив, фрау Рифеншталь нашла, что снятые в павильоне кадры лучше, чем оригинальные». Подобный ход был весьма необычным для «документального кино».

      Двенадцать лет – именно столько существовал национал-социалистический режим в Германии – общественность жила по законам кинофильма. В 1947 году Зигфрид Кракауэр написал в одной из своих работ: «Гомункулусы разгуливали по ее площадям. Самозванцы-Калигари, гипнотизируя бесчисленных Чезаре, превращали их в головорезов. Безумствующие Мабузе совершали безнаказанно чудовищные преступления, и лишившиеся рассудка Иваны Грозные измышляли неслыханные мучительства. А рядом с этим бесовским шествием вершились события, предсказанные многими сюжетными мотивами немецкого экрана. Орнаментальные арабески “Нибелунгов” развернулись в Нюрнберге в гигантском масштабе: кипело море флагов, и людские толпы складывались в орнаментальные композиции. Человеческими душами вертели так и эдак, чтобы создать впечатление, будто сердце выступает посредником между поступком и помыслом. Днем и ночью миллионы немецких ног шагали по городским улицам и проспектам». Именно Кракауэр выдвинул впервые тезис о том, что жизнь в Третьем рейхе представляла собой некую искаженную киноленту.

      Главная трибуна на «Поле Цеппелина» (1937)

      В своей статье, посвященной двойственности «здания» и «образа» церемониальной и сценической архитектуры Третьего рейха, американский исследователь Бенджамин