Опальные воеводы. Андрей Богданов

до Вологды изумленный иноземец проедет, не встречая ни одного населенного пункта? Мог ли князь представить себе картину, когда площадь пахотных полей всего Севера, Северо-Запада и Запада Руси – территории, превосходящей Германию и Францию, – всего за четверть века войны тирана со своим народом сожмётся до двух частей из пяти?

      Там, у границ, можно было ещё бежать, спасая свою жизнь, в чужие государства. А что сотворилось в центре Руси, где в Московском уезде «запустело» 84 процента пахотных земель?! Мор и голод свирепствовали там, где прошли царские опричники и каратели – сборщики налогов. Историкам любо будет позже, спустя триста-четыреста лет после событий, списывать ужасные потери русского народа на «перенапряжение народнохозяйственных сил» из-за войны с маленькой Ливонией, на набеги крымских татар, болезни и голод… Но налоги, голод и болезни не уничтожают полностью одни человеческие поселения, оставляя рядом другие. А поземельные описания, проведенные до и после зверств опричников Ивана Грозного, говорят:

      – в Вотской пятине земель Великого Новгорода исчезло с лица земли 77,5 процента сел и деревень, а в Шелонской пятине – 90,2 процента;

      – в Московском уезде осталось 25,5 процента «живущих» поселений.

      Именно так: не бежали от налогов одни семьи и вымерли от голода и болезней другие, не просто сократилось количество жителей и площадь обрабатываемой ими земли, хотя и это имело место. После опричников в селе, ставшем пустошью, не оставалось ни одного человека и ни одной живой твари.

      А что же крымские татары? Их набеги наносили чудовищный урон. На крымском рубеже шла страшная война на выживание, не затихавшая буквально ни на один день. Здесь был выбор: умереть, сражаясь, или стать рабом. Царь такого выбора своим подданным не давал. В Тульском уезде – форпосте борьбы с Диким полем – к концу царских репрессий количество распаханных земель возросло более чем вдвое…

      Татарская сабля страшила гораздо меньше, чем ножи опричников. Геноцид гнал русский народ в южные степные районы, Нижнее Поволжье, Прикамье (откуда волна переселенцев вскоре хлынула в Сибирь), на Крайний Север{7}; массовый приток русских рабочих рук способствовал расцвету восточных областей Шведского и Польско-Литовского государств…

      Курбский знал, что многие уже бежали за рубеж. Из Заболоцких трое были казнены, но один ушёл вместе с Иваном Ивановичем Ярым в Польшу. «Всеродне» уничтожены были родичи бежавших в Литву воеводы Хлызнёва-Колычёва, новгородского тысячника Марка Сарыхозина с братом Анисимом, Тимофея Тетерина.

      В Литве оказались тогда Андрей Кашкаров и князь Михаил Ноготков-Оболенский, Семён Огалин и Семён Нащокин, Осьмой Михайлович Непейцын и князь Иван Борисович Оболенский, князь Фёдор Иванович Буйносов-Хохолков и князь Василий Андреевич Шамахея-Шестунов, Золотой Григорьевич Квашнин и многие, многие другие знатные люди.

      Дикие расправы гнали русских людей в Швецию, «в немцы», даже в Крым и к османам!{8}

*

7

Очерки истории СССР. Период феодализма. Конец XV – начало XVII в. М., 1955. С. 463.

8

Зимин А. А. Опричнина Ивана Грозного. С. 116–119.