Великие оригиналы и чудаки. Рудольф Баландин

Почему же ты не гордишься сознанием, что ты – сын божий?»

      Одно из любимых высказываний Эпиктета, учившего словом и своим примером: «Терпи и воздерживайся».

      Иван Балакирев

      Иван Балакирев, шут Петра I, был сыном бедного дворянина. В отличие от многих представителей его профессии, он не рядился в потешные наряды и даже не притворялся дураком. Сначала он по протекции камергера Монса стал камер-лакеем императрицы Екатерины I. Выведывал придворные сплетни и новости, сообщал ей. Царю он нравился за остроумие. По той же причине случалось Балакиреву опасаться за свою неприкосновенность.

      Как-то решил царь узнать у шута, что говорят в народе о строительстве новой столицы – Санкт-Петербурга. И услышал:

      – Царь-государь, народ говорит: с одной стороны море, с другой – горе, с третьей мох, с четвертой – ох!

      Говорят, разгневанный Петр, схватив свою трость, стал охаживать шута, приговаривая: «Вот тебе море, вот тебе горе, вот тебе мох, а вот еще и ох!»

      Было так или не было, а в народе действительно так говорили. А то и добавляли, что воздвигают город на крестьянских костях. В другой раз, вроде бы, Петр поинтересовался:

      – А правду ли говорят при дворе, что ты дурак?

      – Слухам не верь, Петр Алексеевич. Всякое говорят. Они и тебя называют умным, но кто же этому поверит.

      Рассердился царь. Бить наглеца не стал, а приказал:

      – Вон с глаз моих и с земли русской!

      Пришлось Балакиреву спешно покинуть столицу. Пересек он шведскую границу. За малую плату пограничная стража позволила ему насыпать мешок местной земли и удостоверила, что она – шведская. На этом мешке и вернулся Балакирев в Санкт-Петербург.

      Стал он разъезжать таким образом по городу, пока его не встретил Петр.

      – Ну, теперь пеняй на себя, коли ослушался моего приказа, – сказал император.

      – Не извольте гневаться, ваше величество! – отвечал шут. – Я на шведской земле нахожусь. – И указал на мешок.

      Другая байка. Петр I поручил Меншикову какое-то дело. А тот, не желая им заниматься, стал возражать. Решение отложили на следующий день. И когда снова Меншиков начал спорить с царем, появился Балакирев. В одной руке он держал курицу, в другой решето с яйцами.

      – Прости, царь-государь, послушай челобитную от сей важной птицы…

      Он произнес жалобу курицы на яйца, которые поучают ее. А потому за оное ослушание она просит государя сделать из них добрую яичницу.

      – Справедлива ли жалоба? – улыбаясь, спросил Петр присутствующих.

      Все со смехом ответили утвердительно, прекрасно поняв намек, лишь Меншиков насупился. Ему-то и поручил царь приготовить яичницу.

      Говорят, что после войны с Персией, в которой участвовал Балакирев, Меньшиков при других вельможах спросил его:

      – Ты, дурак, в Персии побывал, а какой у персиян язык, не знаешь.

      – А вот и знаю, – ответил Балакирев.

      – Ну, и какой же?

      – А вот такой, как у тебя и у меня, – и шут показал ему язык.

      Когда